Перевод на русский язык
❤️ Support the project on Patreon — symbolic or full-tier available. EPUB versions available or custom formats by request.
Рассказано Hospes Si
Книга 1
Грибо-Мозг: Глубины Обмана
Научно-фантастический триллер, исследующий скрытые системы и искусственное бессмертие.
Hospes Si • © 2025
Все права защищены
Это произведение входит в трилогию “Рассказано Hospes Si”.
Последнее предупреждение
Монитор дрогнул и вспыхнул, разрезав темноту подводной станции болезненно-зелёным светом.
В тишине прозвучал едва уловимый, но пронзительный сигнал.
Входящее сообщение.
На треснутом экране медленно поползли искажённые строки:
…Приём сигнала…
Целостность сигнала: КРИТИЧЕСКАЯ
Уровень шума: ПРЕВЫШЕН
А потом — голос.
Человеческий.
Искажённый, напряжённый, как будто держится на обрывке связи, вытянутом из самого дна океана.
— Это Рен «Компас» Уэйланд…
Его слова дрожали, словно вырывались из глубин страха.
— Если кто-нибудь это слышит…
Цифровой шум хлынул, как волна, захлестнув его голос. Система пыталась отфильтровать помехи, но их было слишком много.
Когда голос прорвался снова, он звучал хуже.
— Грибо-Мозг… это не то, что мы думали. …
Снова шум.
— Это место…. Мы все ошибались. Атлантида… Атлантида — это просто ширма. Обман…
Последние слова были вырваны сквозь помехи, захлёбывались искажением.
И всё.
Пустота.
Только тонкий, высокий писк оборванного сигнала.
…Сигнал потерян…
Сообщение заархивировано.
Доступ: СТРОГО ОГРАНИЧЕН
Экран погас.
Комната снова захлебнулась в вязкой, давящей тишине.
Словно ничего и не было.
Система приняла сообщение.
Но не переслала его.
Без прямого разрешения.
Директива: АКТИВНА
Команда: СКАЙЛАР МОНТГОМЕРИ
Пустыня была из за жары словно была живой.
Воздушные волны дрожали над дюнами, превращая песок в жидкое золото — море огня, растянувшееся до горизонта. Солнце висело в небе, как безжалостный судья, отбрасывая на всё вокруг резкие, жгучие тени. Ветер шептал между барханами, поднимая пыль в воздух — словно сама земля пыталась помешать людям добраться до её тайн.
Рен «Компас» Уэйланд присел рядом с частично засыпанным входом в гробницу. В перчатке его ладонь зависла над массивной каменной плитой, изрезанной трещинами и временем. Он внимательно изучал выцветшие резьбы — спирали, угловатые знаки, символы, которых не знал ни один справочник.
Он не моргал.
Рен был высокий, сухощавый, собранный — как пружина, готовая к броску. Жар охватывал его с ног до головы, но он воспринимал его без жалоб — как часть ритуала.
— Что скажешь, Сфинкс? — спросил он негромко, не желая нарушать атмосферу.
Рядом с ним пожилой мужчина склонил голову, прищурившись сквозь толстые линзы. Профессор Элиас «Сфинкс» Хаддад был облачён в выцветший пиджак в клетку и старомодную шляпу, забывшую, в каком веке она популярна. Его тонкие пальцы с благоговением скользили по древним символам.
— Здесь говорится о вратах… — пробормотал он, будто разговаривая сам с собой. — Не просто вратах. О вратах к богам. Переход в некий иной мир.
Голос его дрожал. Не от старости — от благоговения.
Компас выпрямился и оглядел дюны. Ветер тянул за платок на шее, в воздухе висел шёпот песка, царапающего камень.
— Очередная метафора? Или нечто большее?
Сфинкс покачал головой, не отрывая пальцев от резьбы.
— Это выглядит как предупреждение. Будто кто-то хотел, чтобы эти врата остались закрытыми. Чтобы никто не осмелился их открыть.
Рен нахмурился. Он видел такие предупреждения прежде — на стенах храмов, на дверях пещер в джунглях. Но здесь было что-то иное.
Тяжесть.
Предчувствие.
Он прижал ладонь к плите, закрыв глаза. Камень был горячий. Сухой. И всё же... что-то будто вибрировало под поверхностью. Не буквально — интуитивно.
Позади стояла команда. Молчала. Смотрела.
Он обернулся.
Пять человек. Каждый — выбор. Каждый — доверие.
И сейчас они ждали.
Всегда наступает этот момент. Момент колебания. Но Рен давно уже выбрал сторону. Любопытство перевесило страх.
Он вспомнил мать. Как она погибла, следуя своей правде. И как чувство вины с тех пор не отпускало его.
Но это...
Это стоило риска.
— Эхо, — сказал он. — Сканер. Нужно знать, есть ли за плитой пустота.
— Уже иду, — отозвался тихий голос.
Молодой, худой техник подошёл с прибором. Его пальцы скользили по интерфейсу, как пианист извлекает ноты из тишины.
— Ну, понеслось, — раздался весёлый голос. Девушка шагнула вперёд, натягивая ремни экзокостюма.
Клёпка — механик, инженер, ходячая уверенность. Металлические суставы её костюма зажужжали, оживая под кожей.
— Если будет слишком тяжело — подтолкну, — усмехнулась она.
Прибор Эхо зажужжал. Он взглянул на экран.
— Есть пустота. Пространство значительное.
Компас кивнул:
— Открываем.
Клёпка хрустнула пальцами — человеческими и механическими — и подошла вплотную.
Она упёрлась ладонями в плиту, экзоскелет напрягся, мышцы металла отозвались эхом.
Секунда — тишина.
Затем — стон камня. Скрежет древних петель. Пыль взвилась в воздух. Плита дрогнула и начала скользить в сторону.
Песок хлынул вниз. Воздух наполнился запахом времени.
Когда всё осело, перед ними зиял прямоугольник.
Проход.
Дверь в неизвестность.
Впервые за тысячи лет солнечный свет коснулся порога гробницы.
— Осторожно, — сказал Компас. — Глаза открыты. Не спешим.
Он шагнул первым, с фонарём в руке. Остальные последовали молча.
Внутри было прохладно. Воздух — неподвижный, плотный, как бархатная завеса.
Лучи фонарей прорезали тьму, выхватывая стены, фрески, рельефы. Всё — почти нетронутое. Цвета — живые. Поверхности — гладкие. Никаких корней. Никакой гнили.
Словно время отступило.
Словно кто-то... сохранял это место.
— Боже мой... — прошептал Сфинкс.
Он осветил стену. Там, среди рисунков, — звёздная карта.
— Похоже на карту неба. Но... звёзды расположены иначе.
— Не «иначе», — отозвался Компас. — А так, как они выглядели тысячи лет назад.
Сзади Док обследовал пол и углы.
— Ни следов животных. Ни насекомых. Ни даже пыли. Здесь стерильно. Как в камере хранения.
Он посмотрел вверх.
— Это не гробница. Это... капсула.
Компас кивнул.
Очередная странность. Очередная загадка.
— Это место не для мёртвых. Это что-то другое.
Они пошли глубже. Каждый шаг — как по льду.
И вдруг —
Щелчок.
Под его ногой.
Компас застыл.
— Стойте!
Все замерли.
Одна секунда. Другая.
Никаких стрел.
Никаких обрушений.
Вместо этого — гул. В стене сдвинулась плита, открыв нишу.
— Кажется, сегодня наш день, — пробормотал Док и осторожно заглянул внутрь.
В пыльном луче света что-то блеснуло.
Он вытянул руку, бережно достал находку.
Куб.
Небольшой. Металлический. Размером с яблоко. Идеально гладкий. Ни замков. Ни швов. Только тонкие линии — как вены — пересекали его грани.
Он передал его Рену.
Тот принял куб в ладони.
Он был холодным. И древним.
— Что это за штуковина? — спросила Клёпка, заглядывая через плечо. — Не шкатулка же... Как его открыть?
Компас медленно поворачивал куб. Луч фонаря скользил по поверхности.
И вдруг — что-то изменилось.
Металл заискрился.
И символы проявились.
Будто всегда были здесь. Просто ждали.
Линии запульсировали мягким светом.
— Вы это видите? — прошептал он.
Сфинкс рванулся вперёд.
— Это невозможно… — выдохнул он. — Здесь два языка. На одном предмете.
Остальные сблизились. Глядели, затаив дыхание.
Пальцы Сфинкса дрожали.
С одной стороны — клинопись.
С другой — египетские иероглифы.
— Какие именно языки? — спросил Рен.
— Шумеро-аккадская... и классическая египетская. Они существовали примерно одновременно. Но никогда не пересекались. Никогда не общались. Увидеть их вместе — это...
Он замолчал.
Компас наклонился ближе. Среди линий выделялся символ.
Мозг. Оплетённый нитями. Как грибница.
Мурашки побежали по коже.
Он взглянул на Клёпка, на Эхо, на Дока.
Они чувствовали то же самое.
Это была не просто находка.
Это было — послание.
Комната затаила дыхание.
Куб в руках Компаса мягко пульсировал — будто дышал светом. Линии на его гранях уже не выглядели простыми гравировками. Это были каналы. Жилы. Тонкие сосуды древней энергии, отзывающейся на прикосновение.
Сфинкс уже говорил — скорее шептал, будто молился:
— Здесь написано «Абзу».
Голос дрожал. Не от страха — от силы смысла.
— Это по-аккадски. Означает «глубины». Но не просто глубину, а первозданную бездну. Протопраматерь всего.
Он повернул куб, свет фонаря пробежал по другой стороне.
— А вот тут... египетское: «Та-Нетер».
Пауза. Почти священная.
— Земля богов.
На мгновение в помещении стало так тихо, будто сама гробница снова сомкнулась над ними.
Даже Клёпка, обычно самая живая, молчала.
Эхо — всегда наблюдающий сквозь объектив — опустил камеру.
— Две цивилизации, — прошептал Компас. — Разные, разделённые временем и пространством. И говорят одно и то же.
Он снова взглянул на центральный символ — мозг, опутанный мицелием.
Он не смотрел. Он говорил.
Без глаз. Без рта.
Но с намерением.
— Это послание, — сказал Рен. — Оставленное. Скрытое. Ждущее своего часа.
Сфинкс кивнул. Медленно. Почти не дыша.
— Предупреждение, возможно. Или приглашение.
Док шагнул вперёд, посветил снова на стены.
— Здесь есть ещё. Фрески. Карты звёзд. Но всё слишком... чисто. Неправдоподобно.
Он присел, провёл пальцем по полу.
— Ни пыли. Ни паутины. Ни жизни. Даже грибков. Здесь не хоронили — здесь хранили. Всё это... капсула.
Он поднялся, лицо его было бледным.
— Как будто кто-то законсервировал время.
Компас выдохнул. В груди — тяжесть. Тишина гробницы давила, как толща океана.
Он аккуратно обернул куб в плотную ткань и убрал в отсек рюкзака.
— Об этом никто не должен знать. Пока не поймём, с чем имеем дело.
Никто не возразил.
Они поняли.
Это было не просто открытие.
Это было... начало.
— Уходим, — тихо сказал он.
Они двинулись назад по коридору, каждый шаг отдавался эхом, словно сама гробница не хотела отпускать их.
На выходе Клёпка остановилась, оглянувшись.
— Такое ощущение, что мы что-то не закончили.
— Так и есть, — отозвался Компас. — Именно поэтому мы сюда вернёмся.
Свет снаружи ударил в глаза. Солнце всё ещё висело в зените — палящее, беспощадное. Но всё ощущалось иначе.
Команда молча карабкалась вверх по склону.
У края входа Компас задержался.
Плита всё ещё оставалась сдвинутой, словно крышка саркофага, приоткрытая после тысячелетий.
— Клёпка.
— Уже делаю, — кивнула она.
Металлические ладони упёрлись в камень, экзокостюм застонал от напряжения. С глухим стоном плита пошла назад и встала на место.
Пыль взметнулась, но вскоре всё стихло.
Вход исчез.
Мир снова забыл об этом месте.
А то, что осталось внизу — продолжало ждать.
Они двинулись к лагерю. Ветер, поднявшийся за их спинами, начал заметывать следы.
Сфинкс слегка прихрамывал.
Док был углублён в свои мысли.
Эхо молчал, но взгляд его был вдалеке.
Клёпка шагала рядом с Реном, тихая, неожиданно серьёзная.
Когда они пересекли последнюю дюну, Компас обернулся.
Пустыня уже стирала следы прошлого.
Но его мысли были не там.
Они были в рюкзаке.
Внутри куба.
Внутри послания.
— Всё в порядке? — тихо спросила Клёпка, стряхнув пыль с лица.
Тон был лёгким. Но глаза — внимательные.
Он покачал головой и слегка улыбнулся.
— Справимся.
Она кивнула и пошла вперёд.
Он задержался ещё на мгновение.
А затем пошёл следом.
Позади ветер выл, как страж древности, заметая всё.
А впереди...
Впереди — было нечто.
Скрытое. Живое. И ждущее.
Большой зал Оксфордского университета был напряжён, как перед вынесением приговора.
Под хрустальными люстрами золотистый свет ложился на отполированные деревянные панели, но аудитория уже гудела тревожным возбуждением — будто все собрались не на лекцию, а на нечто запретное и судьбоносное. Рен «Компас» Уэйланд стоял за кулисами, спрятавшись за тяжёлой бархатной портьерой, и не сводил глаз с артефакта в витрине. В отражении тускло мерцал металлический куб.
Он медленно выдохнул.
Вот и всё.
Месяцы раскопок, дешифровок, бессонных ночей с древними символами, надежды на признание — и страх быть посмешищем. Всё свелось к этим десяти минутам. Выступление перед величайшими археологами, историками и скептиками современности.
По ту сторону занавеса шум множества голосов гудел, как рой. Зал был забит до отказа. Учёные, журналисты, чиновники, даже инвесторы — все пришли, чтобы услышать то, что уже называли открытием века.
Рен украдкой взглянул на передний ряд.
Его команда ждала, сдерживая волнение. Сфинкс сидел неподвижно, положив трость на колени, лицо бесстрастное, но в глазах — напряжённое пламя. Клёпка нервно теребила наушник, слегка закусывая губу. Эхо возился с камерой, сосредоточенно и точно, как снайпер. Док сидел с переплетёнными пальцами, глядя в пустоту — спокойный, но настороженный.
Слов не нужно.
Они знали, что сейчас всё решится.
— Профессор Уэйланд, — прошептал помощник, махнув в сторону сцены.
Рен шагнул вперёд.
Когда он вышел к публике, зал встретил его вежкими аплодисментами — не восторгом, но уважением к заслугам. Он шёл к трибуне уверенно, сдержанно, словно не чувствовал себя самозванцем среди гигантов.
Сзади вспыхнул экран.
На нём появилось чёткое изображение артефакта — серый, чужеродный, не из этого времени. Куб сиял под софитами, его грани — острые, как бритва, символы — почти незаметные, как тени на металле.
Рен положил руки на трибуну.
— Добрый день, — начал он ровным голосом. — Меня зовут Рен Уэйланд. Кто-то знает меня как Компаса. Последние пятнадцать лет я посвятил изучению древних аномалий — артефактов, руин, мифов, которые не вписываются в привычную историю.
Он нажал кнопку.
Изображение приблизилось. Камера зафиксировала детали — линии, будто жилы или схемы, пересекали металл, сходясь к центру — к символу.
— Это, — тихо сказал он, — не просто реликвия. Это послание. И оно не принадлежит ни одной из известных нам культур.
На экране появилось сравнение: шумеро-аккадская клинопись и древнеегипетские иероглифы.
— С одной стороны — клинопись. С другой — иероглифы. Эти языки существовали примерно в одно время… но никогда — на одном предмете. Никогда — в одном контексте. Никогда не предназначались для совместного прочтения.
Зал затих. Сотни глаз уставились в экран.
Рен показал новую картинку — схему, наложенную на гравировку.
— В центре вы видите повторяющийся символ — он напоминает человеческий мозг, опутанный нитевидной структурой. Вероятно, это грибница. Мицелий.
Некоторые переглянулись. Послышались шёпоты.
— Мы полагаем, это модель сознания. Коллективного. Не привязанного к одному человеку. И очень, очень древнего.
Он сделал паузу.
— Также здесь встречаются слова: «Абзу» — что по-шумерски означает «глубины» — и «Та-Нетер» — «земля богов» на египетском. Эти культуры говорили о вратах, о запретных знаниях, о существах, существовавших до людей. И этот артефакт — возможно, первая вещественная улика, что мифы имели под собой реальную почву.
Воздух в зале сгустился.
Он чувствовал это.
Аудитория клюнула. Сомнение сменялось восхищением.
И тут — голос с заднего ряда:
— Вы хотите сказать, это из Атлантиды?
Молодой, дерзкий, неуместный.
Имя, как камень в пруду.
Рен почувствовал, как сжалось внутри. Сфинкс прищурился.
— Я не делаю таких заявлений, — ответил Рен спокойно. — Я говорю лишь, что мы нашли свидетельство контакта между цивилизациями. Связь, которую раньше считали невозможной.
Но было поздно.
Слово Атлантида уже повисло в воздухе. Призрак. Магнит.
И оно призвало охотника.
Из пятого ряда поднялся высокий, измождённый мужчина в тёмном костюме.
Рен узнал его сразу.
Профессор Майкл Риверс.
Охотник на лжеучёных. Убийца сенсаций. Человек, одним текстом разрушавший карьеры.
Зал замер, пока он медленно вышел в проход и пошёл к сцене.
— Мистер Уэйланд, — произнёс Риверс сухим, как пыль, голосом. — Можно?
Рен замер. Куб лежал в застеклённом боксе. Риверс не повторил вопрос.
С усилием, Рен открыл кейс и передал артефакт.
Тот принял его, как антиквар принимает ценную подделку.
Покрутил, осмотрел, чуть улыбнулся.
— Отличная работа, — сказал он почти искренне. — Очень аккуратно. Хорошая патина.
Он поднял куб над головой.
— Но давайте будем честны: это — современная фальшивка.
Смех.
Сначала нервный. Потом громче.
Рен застыл.
Риверс расправил плечи, как победитель.
— Вы хотите верить, что он древний? Это трогательно. Но давайте посмотрим правде в глаза. Лазерная гравировка. Идеальные грани. Этот «мозг с мицелием»? Хорошо продуманный дизайн. Вдохновлённый популярной нейронаукой и мемами.
Смех усилился. Где-то зааплодировали.
Сфинкс не двигался. Челюсть сжата. Клёпка сжала кулаки. Док прикрыл глаза.
Риверс продолжал, расхаживая:
— «Глубины», «земля богов»... Давайте сразу поставим картинку Атлантиды и включим звуки китов.
Он бросил куб себе в ладонь с глухим стуком.
— Мы уже видели всё это. Рукопись Войнича. Камни Дропа. А теперь — куб Уэйланда. Общественность в восторге. Но мы, учёные, обязаны не потакать фантазиям.
Рен попытался возразить, но голос дрожал.
— Я не говорил, что это...
— Атлантида? Конечно нет, — перебил его Риверс. — Вы просто позволили публике сделать вывод. Хитро. Но халтурно.
Щелчки камер. Шорох блокнотов.
Рен отвернулся. Руки дрожали.
Он встретился глазами с Клёпкой. В её взгляде был немой призыв: Скажи что-нибудь!
Но он не смог.
Внутри — пустота.
И всё. Настроение в зале изменилось. Восторг — в насмешку.
Он отступил от трибуны.
И, не сказав ни слова, покинул сцену.
Тяжёлая дубовая дверь захлопнулась за ним, как надгробная плита.
Во дворе было пусто. Ночь наступила незаметно, и старинные стены Оксфорда блестели от недавнего дождя. Рен спустился по каменным ступеням, не чувствуя ног. Прохладный воздух обжигал лицо, но не приносил ясности — только пустоту. Он только что наблюдал, как рушится всё, что он строил годами.
В голове всплыл голос матери — мягкий, спокойный, читающий ему в детстве сказания о забытых городах и запретных знаниях.
«Будь осторожен с тем, что раскопаешь. Некоторые истины лучше оставить в покое...»
Он добрался до скамьи у газона и тяжело опустился.
Минуты текли. Он просто смотрел на тёмную траву, сжимая кулаки до побелевших суставов. Куб — артефакт — остался на сцене, наверное, его уже передают из рук в руки, смеются, глумятся.
Когда они нашли его, это было... иначе.
Священно. Опасно.
А теперь?
Теперь это просто мем.
Он закрыл глаза.
И услышал шаги.
Он не обернулся.
— Компас Уэйланд?
Женский голос. Уверенный. Спокойный.
Он медленно поднял взгляд.
Женщина стояла в нескольких шагах, наполовину освещённая жёлтым светом из окна. Высокая, лет тридцати пяти, в строгом сером костюме, как будто вырезанная из тени. Взгляд — прямой, умный, без колебаний.
— Я не для интервью, — сказала она. — И не чтобы посмеяться.
Рен молчал.
— Я вам верю, — добавила она.
Он нахмурился.
— Почему?
Она не ответила. Подошла ближе, достала телефон, что-то ввела и протянула экран вперёд.
Он взял. Без вопросов.
На экране — фотография.
Сфера. Чуть крупнее его куба. Тот же неземной металл, те же линии, тот же символ в центре — мозг, опутанный мицелием.
Рен резко вдохнул.
— Это… настоящее.
— Мы нашли её несколько лет назад, — сказала она. — Под горной грядой в Южной Америке. Надписи другие. Но архитектура — та же. Сплав — тот же. Послание — тоже.
Он посмотрел ей в глаза.
— Кто вы?
Она едва заметно улыбнулась.
— Скайлар Монтгомери. Зови меня Скай. Я руковожу частной исследовательской инициативой.
Он моргнул.
— Инициативой?
— Назовём это так: мы собираем правду, которую правительства игнорируют, а наука боится принять.
Она на секунду замолчала, затем добавила:
— И мы уверены, что это не всё. Есть ещё. И твоя находка приблизила нас к разгадке.
Он медленно поднялся. Сердце стучало всё быстрее.
— Почему я?
— Потому что ты не отступил. Ты вышел туда и сказал правду. Даже когда смеялись.
Он отвёл взгляд.
— Я не чувствовал себя храбрым.
— Но ты был, — просто сказала она.
Между ними повисла тишина, нарушаемая лишь шелестом ветра между арками.
— Если у вас это уже давно, — наконец произнёс Рен, — почему вы не показали миру?
В её взгляде мелькнуло что-то жёсткое.
— Потому что мир не готов. Пока нет. И уж точно не в таком виде. — Она кивнула в сторону зала. — Ты сам видел. И это — только одна деталь. Представь, если бы мы выложили всё.
Она подошла ближе.
— Мы не обязаны сражаться за то, чтобы нам поверили. Мы должны сначала понять, что это такое.
Он вгляделся в её лицо.
В её голосе не было ни высокомерия, ни наигранности. Только спокойная решимость.
И ещё кое-что — срочность.
— Вы думаете, есть и другие? — спросил он.
— Я знаю. Мы отследили ещё три артефакта в разных уголках мира. Но либо опоздали, либо они слишком хорошо спрятаны. Теперь, с твоим — у нас может быть карта.
Она чуть замялась.
— Но одна я не справлюсь.
Он опустил взгляд на экран. Сфера, казалось, светилась изнутри.
Всё только начиналось.
— Вы хотите, чтобы мы работали вместе?
— Я хочу закончить то, что мы начали, — поправила она.
Он усмехнулся устало.
— Академическое сообщество только что похоронило мою карьеру.
Она кивнула.
— Значит, пора перестать копать в поисках их одобрения.
Он впервые за вечер слегка улыбнулся.
Маленькая искра.
— Ладно, — сказал он. — Я слушаю.
— Пошли, — сказала она и повернулась.
Они шли бок о бок через пустой двор, мимо сводов и колоннад, которым было больше лет, чем США. Её шаг был нетороплив, но уверенный.
У ворот стояла чёрная машина. Современная, гладкая. Скай открыла дверь и кивнула — садись.
Внутри — мягкий свет, минимализм, высокие технологии. Двигатель гудел почти беззвучно.
На центральном экране светилась карта.
В центре — точка. Средина Атлантики.
— Координаты из артефакта, — сказала Скай. — Надписи на твоём кубе совпадают с символами на сфере. Вместе они создают навигационную систему. Что-то вроде… древнего компаса.
Рен наклонился ближе.
— Не может быть…
— Может, — спокойно сказала она. — И он указывает на точку, которой нет на картах. Потому что она не на поверхности. Она под ней.
— Под чем?
Она посмотрела ему в глаза.
— Под всем.
Он хрипло рассмеялся — смесь шока и восторга.
— Вы серьёзно?
— Серьёзнее некуда.
Он откинулся на сиденье. Мысли мчались как ураган.
Позор. Боль. Да, они всё ещё были. Но теперь к ним добавилось кое-что новое.
Смысл.
— Мне нужна моя команда.
— Они будут с тобой, — ответила она.
Он повернулся к ней.
— Вы же не просто коллекционер с частной подлодкой?
В её лице мелькнула усмешка.
— Я не коллекционирую. Я меняю мир.
Он не ответил.
Потому что знал: мир уже начал меняться.
А они — просто первые, кто это понял.
Дорога петляла среди леса к северу от Лондона, словно лента, вплетённая в тишину.
Чёрный седан мягко скользил по гравийной тропе, его двигатель звучал почти неслышно. Вокруг сгущался старый лес — деревья тянулись к дороге, их ветви сплетались над ней, образуя зелёный свод. В свете фар мелькали тени, но ничто не двигалось. Ни одной живой души.
В салоне машины Рен «Компас» Уэйланд сидел на переднем сиденье, глаза его были сосредоточены.
Никаких указателей. Никаких ворот. Ни одной камеры.
Лишь дорога, поглощённая лесом.
— Это всё твоё? — спросил он.
— Земля? Да, — ответила Скайлар Монтгомери, не отрывая взгляда от дороги. — Правда? Никто на самом деле не владеет чем-то настолько древним.
В её голосе звучала лёгкость. Без извинений.
Будто века и тайны — просто инструменты в её распоряжении.
Рен не ответил. В его голове всё ещё крутилась конференция. Смех в зале. Куб, будто обжигающий сквозь ткань сумки.
Атлантида — всего лишь ширма...
Скай показала, что верит. Показала второй артефакт. Близнеца.
Но почему именно сейчас? И почему именно я?
Они проехали под старой аркой, заросшей плющом, и въехали к особняку, словно вырванному из исторического романа.
Каменные стены поднимались высоко, потрескавшиеся от времени, оплетённые зеленью. Но гнили не было. Никакого запустения.
Только молчание.
Машина остановилась. Скай вышла первой.
— Пошли, — сказала она и уже направлялась к зданию.
Рен последовал за ней.
Воздух здесь казался иным — плотным, насторожённым, как будто сам лес задерживал дыхание.
Внутри было прохладно и темно. Каменные полы. Деревянные балки. Портреты с выцветшими глазами, в которых что-то ускользающее.
Но Скай вела не внутрь.
Она вела вниз.
По каменной лестнице,
мимо винного погреба,
к тяжёлой стальной двери с биометрическим сканером.
Дверь открылась с тихим шипением.
И всё изменилось.
Под костяком старого особняка пряталось нечто совершенно иное —
Лаборатория, вырванная из будущего.
Храм науки.
Мягкий белый свет струился по стенам.
Мониторы светились данными.
Терминалы пульсировали.
Фильтры жужжали в углах, очищая воздух до стерильности.
Рен замер на пороге.
— Это не лаборатория, — сказал он. — Это командный пункт.
Скай пожала плечами.
— Сегодня это одно и то же.
Рен медленно обвёл взглядом всё помещение.
Это было не просто богатство.
Это была готовность.
— Значит… чем ты тут на самом деле занимаешься?
Скай посмотрела на него, затем подошла к длинному столу в центре помещения.
Под светом лампы лежал предмет, будто из другого мира.
— Мы разгадываем загадки, — сказала она. — Те, что похоронены временем, мифами и страхом.
Она отступила в сторону.
И он увидел.
Сферу.
Рен затаил дыхание.
Тот же металл, что и у куба.
Та же холодная гладь.
Те же витиеватые линии.
И в центре —
Тот же символ.
Мозг, опутанный тонкими грибными нитями.
Мицелий.
Пальцы Рена дрогнули.
Он хотел прикоснуться.
Нужно было прикоснуться.
Но остановился на полпути.
— Где вы её нашли? — спросил он, не отрывая глаз от сферы.
— Одна из моих экспедиций. В другой части света. Иная история. — Она помолчала.
— Но сейчас важны не детали. Важно — зачем всё это.
Она слегка наклонилась вперёд.
— Смотрите.
Сердце Рена колотилось. Он дрожащими руками достал куб.
Он положил его рядом со сферой, словно соединяя две половины.
Две формы.
Куб и сфера.
Разделённые веками — но говорящие на одном языке.
И тут —
Куб дрогнул.
Слабая вибрация прошла по ладони.
Сфера отреагировала.
Она взлетела.
Без нитей. Без поддержки.
Просто зависла в воздухе.
Над кубом.
Как будто ждала.
Рен отступил на шаг.
— Это невозможно… — прошептал он.
Сфера начала вращаться.
Из её центра выдвинулся тонкий светящийся шип —
стрелка.
Он дрожал, колебался,
а затем…
замер.
Указав точно.
Как будто, пробудившись, она вспомнила свою цель.
— Это компас, — произнесла Скай с замиранием в голосе. — Пространственный навигатор. Не просто направление — это ориентир в трёх измерениях.
Она взглянула на Рена.
— Они никогда не были раздельными. Они должны быть вместе.
Он смотрел на светящуюся стрелку, словно загипнотизированный.
Через камень. Через континенты.
Она указывала далеко за пределы известного.
— Вы знаете, куда он ведёт? — спросил он.
— Пока нет. Но я догадываюсь.
Он встретился с ней взглядом.
И понял.
Прозвище.
Компас.
Это больше не была шутка.
Это было предназначение.
Он коснулся сферы.
Она легко крутилась.
Но стрелка оставалась неподвижна.
Непоколебима.
— Мы должны узнать, куда она ведёт, — сказал он твёрдо, забирая куб со стола.
Он впервые за долгое время чувствовал, что снова дышит.
Ничего не потеряно.
Наоборот.
Всё только начинается.
Сфера зависла в полной неподвижности.
Её стрелка по-прежнему указывала — точно, без колебаний — сквозь стены, пространство, породы Земли.
Рен стоял перед ней, руки опущены, дыхание ровное.
Всё, что он думал об артефакте, снова изменилось.
Словно границы возможного сдвинулись.
— Значит, это и есть… направление. — тихо произнёс он. — Путь.
Скай кивнула, не отрывая взгляда от экрана, где постепенно выстраивались координаты.
— Координаты подтверждаются, — сказала она. — Подожди немного.
— Куда ведёт? — спросил он.
— В центральную часть Атлантики, — ответила она, обернувшись.
Она встретилась с ним взглядом — и в её глазах было что-то… недосказанное.
— Примерно туда, где Платон когда-то расположил Атлантиду.
Рен почти усмехнулся — но звук застрял в горле.
— Конечно туда.
— Уже не так смешно, да? — сказала Скай почти шёпотом.
Он снова посмотрел на светящуюся сферу.
Всё происходящее казалось невозможным.
И при этом — реальным.
Древний объект, указывающий путь…
— Ты говорила, что нашли её раньше. Она была… активной?
— Нет. Спала, — ответила Скай. — Мы пробовали всё: излучение, магнитные поля, звуковые волны. Безрезультатно. Но когда я увидела фотографию твоего куба… у меня появилась теория. Она оказалась верной.
Она подошла ближе.
— Они были созданы, чтобы быть вместе. Две половины замка. Осталось найти дверь.
Рен почувствовал, как по спине пробежал холодок.
Не страх. Нет.
Это было… знание.
Понимание, что все легенды и мифы могли быть подготовкой к этому.
— Атлантида никогда не была целью, — пробормотал он.
— Верно, — кивнула Скай. — Она — ширма. Декорация. А за ней…
Она указала на стрелку сферы.
— …ждёт нечто другое.
Со стороны терминала раздался электронный сигнал.
Координаты получены.
На экране загорелось:
ШИР: 31.7°N — ДОЛГ: 25.2°W
Глубина: 4000 метров
Статус: неизвестен
Рен посмотрел на экран. Атлантический океан.
Глухое, недоступное место.
Без островов. Без суши.
— На поверхности ничего нет, — сказал он.
— Именно, — ответила Скай. — Всё, что нам нужно, — под этим.
Рен выдохнул.
— Это безумие.
— Это история, — спокойно сказала она.
Повисла тишина.
В этой тишине он почти слышал пульс океана. Давление. Вес времени.
И всё же… стрелка указывала.
Скай отошла к столу и открыла ящик. Внутри — несколько герметичных кейсов.
Один — со спутниковыми снимками.
В другом — пробирки с образцами, тщательно промаркированные.
В третьем — зашифрованный био-чип.
Всё было готово.
— Ты давно это планируешь, — заметил Рен, сужая глаза.
— Я не планировала. Я ждала, — поправила она.
Он помолчал.
— Почему я?
— Потому что ты — единственный, кто не сбежал. Ты принёс свой куб в огонь, даже когда все смеялись.
Она наклонила голову.
— И потому что ты уже видел. Это видно по глазам. Ты уже перешёл черту.
Он не ответил сразу.
В голове вихрем крутились воспоминания.
Гробница. Камень. Символы. Голос матери, читавшей ему сказки о запретных знаниях.
— Ты правда веришь, что мы что-то найдём там, внизу?
— Я уверена.
На экране она открыла цифровую папку. Кадры сменяли друг друга:
странные структуры на морском дне, магнитные аномалии, обрывки сигналов, потерянных десятки лет назад.
— Всё из одного региона. Что-то там есть. Просто мир предпочёл этого не видеть.
— Или скрыть, — добавил Рен.
Она бросила взгляд — не то усмешка, не то вызов.
— А разве это важно?
— Если оно способно дать отпор — важно.
Тишина.
Скай закрыла папку.
— Я хочу, чтобы ты пошёл со мной, Компас.
Её голос стал мягким.
Она редко называла кого-то по имени.
— Мне нужен кто-то, кто способен чувствовать направление. Кто не боится настоящего.
Он посмотрел на неё — и что-то дрогнуло внутри.
Доверие?
Уважение?
Или… предчувствие?
— Что ты скрываешь?
Она не отводила взгляд.
— Столько, сколько нужно, чтобы ты остался жив.
Он приподнял бровь.
— Успокаивающе.
Она слабо улыбнулась и снова посмотрела на сферу.
— Посмотри на неё. По-настоящему.
Он посмотрел.
И увидел не прибор. Не оружие. Не загадку.
Он увидел призыв.
Нечто древнее протянуло руки сквозь эпохи, разложив ключи по разным уголкам мира. И теперь они снова вместе.
Оно звало домой.
Или — в пасть чего-то более древнего, чем сам дом.
— Хорошо, — тихо сказал он. — Я с вами.
Скай не ответила сразу.
Лишь кивнула.
— Мы отправляемся через 48 часов. Команда уже собирается. У тебя будет время подготовиться. И… привести своих.
Он замер.
— Мою команду…
— Профессор. Медик. Инженер. Наблюдатель. Я знаю, кто они.
Он внимательно посмотрел на неё.
— Ты следила за мной?
— Достаточно, чтобы понять — ты не справишься один.
Она направилась к выходу. На середине лестницы обернулась.
— И ещё кое-что.
Он поднял глаза.
— Как только мы окажемся там внизу… дороги назад уже не будет.
И исчезла.
Её шаги затихли в глубине особняка.
Рен остался один. В голубом свете сферы.
Её стрелка по-прежнему указывала. Неподвижно. Неумолимо.
Прямо в неизвестность.
Он подумал о смехе Клёпки.
О предупреждениях Сфинкса.
О взгляде Эхо.
О руках Дока.
Они мне понадобятся.
Груз опустился на плечи.
Не груз прошлого.
А груз будущего.
Он забрал куб, сжал в ладони и выключил свет лаборатории.
Тьма опустилась.
Но компас продолжал светиться.
Реактивный самолёт рассекал вечернее небо над Атлантикой.
Солнце плыло к горизонту, и океан внизу отливал сталью.
Внутри салона царила густая тишина.
Две команды сидели друг напротив друга, вровень, и между ними —
невидимая черта.
Ожидание. Недоверие. Молчаливые вопросы.
В центре стоял стол из углепластика,
а на нём — усиленный кейс.
Внутри: Куб и Сфера.
Покойны.
Но Рен чувствовал, как от них исходит напряжение.
Иногда металл будто дрожал.
Словно артефакты ждали.
Он невольно бросал взгляд на кейс снова и снова.
Мы уже перешли черту. Возврата нет.
У дальнего борта Скай сидела с планшетом, отслеживая координаты, проверяя спутниковые каналы, карты, шифры.
Рен — напротив, взгляд твёрдый.
Он поднялся и шагнул вперёд, сдержанно улыбнувшись:
— Нам предстоит работать плечом к плечу. Думаю, пора познакомиться. Доверие — наш лучший инструмент.
Скай кивнула и тоже поднялась.
— Тогда начну я.
Она оглядела салон. Голос был ровным, но в нём слышалась сила.
— Скайлар Монтгомери. Хотя думаю, имя вам уже знакомо. Я финансирую эту миссию, потому что верю: такие открытия должны служить людям. Не политикам. И уж точно не войне.
Она говорила спокойно, уверенно.
Но в её взгляде мелькнула тень — будто не всё было сказано.
По правую руку от неё стоял мужчина, словно вышедший из темноты.
Высокий, сухощавый, в тактическом чёрном.
Лицо закрытое.
Глаза — стальные, как у хищника.
Он кивнул.
— Позывной: Тень. Разведка. Полевой анализ. Фотографическая память. Протоколы выживания.
Говорил он чётко. Без эмоций.
— Моё задание — обеспечить, чтобы вы остались в живых.
Он не улыбнулся.
Не пошутил.
Просто вернулся на своё место — стоять.
Руки скрещены.
Глаза — на выходах.
Словно ждал, что мир в любой момент решит напасть.
Рен почувствовал, как напряжение в спине усилилось.
Этот не спит. Никогда.
Следующим вышел великан.
Мощный. Молчаливый. В нём ощущалась тяжесть камня и глубина воды.
— Гром, — произнёс он. Голос — как раскат далёкого грома. — Бывший военный. Личный охранник.
Он взглянул на Скай.
— Она спасла мне жизнь. Теперь моя задача — защищать её. И всех вас.
Слова были просты.
Но в них звучал присяжный обет.
Слова, которые не нарушают.
Скай слегка кивнула — не благодарно, а по-своему… уважительно.
Связь, закалённая в огне.
Затем обстановка изменилась.
Парень с растрёпанными волосами и широкой улыбкой махнул рукой, как будто пришёл в гости к друзьям.
— Йо! Я Пиксель. Хакер, ИИ-энтузиаст, кодовый маньяк и по совместительству — городской акробат. Перевожу: прыгаю по крышам и как-то до сих пор жив.
По салону прокатилась волна смеха.
Пиксель излучал такую энергию, что с ним было невозможно остаться в тени.
— Если что-то зашифровано — я взломаю. Древние шифры, спутниковые протоколы, инопланетные системы — вперёд.
Он подмигнул Сфинксу.
— Без обид, профессор. Посмотрим, кто расшифрует конец света первым.
Сфинкс приподнял бровь, сдержанно усмехнувшись:
— Я с интересом наблюдаю, молодой человек. Победит, конечно, лучший. Или — старейший.
Новая волна смеха.
Даже Тень чуть расслабил челюсть.
Пиксель обернулся и театрально поклонился:
— А ещё я знаю паркур. Так что если кто-то решит сбежать — догоню. Даже без экзоскелета.
Он с улыбкой посмотрел на Клёпку, которая в ответ фыркнула.
Последней поднялась женщина, похожая на осколок стекла.
Короткие платиновые волосы.
Форма — идеально выглажена.
Движения — точные, как у хирурга.
— Позывной: Мамба, — отчеканила она. — Генетик. Военный врач. Здесь для сбора биоматериала, анализа эволюционных аномалий и оценки потенциальных угроз человеческой физиологии.
Её взгляд прошёлся по всем.
— Экспедиция может потребовать… нестандартных решений. Я готова их принимать.
Температура в салоне, казалось, опустилась.
Никто не пошутил.
Рен почувствовал, как в животе что-то сжалось.
В её голосе звучала убеждённость.
Но не — сочувствие.
Он обменялся взглядом с Доком, который не сводил с неё глаз.
Они оба были медиками.
Но миры у них — разные.
Мамба спокойно вернулась на место.
Чётко. Безэмоционально.
Будто закончила рапорт.
Скай обернулась к остальным, взгляд её на мгновение задержался на Рене.
— Теперь вы знаете мою команду. Они компетентны. Верны. И… временами драматичны.
Пиксель отсалютовал двумя пальцами:
— Вибрации миссии официально великолепны.
Рен тихо улыбнулся.
Теперь настала очередь его команды.
Рен сделал вдох и шагнул вперёд.
— Рен Уэйланд. Все зовут меня Компас.
Он дал прозвищу немного повисеть в воздухе.
Теперь оно не казалось насмешкой.
Теперь это было — что-то заслуженное.
— Стратег в полевых условиях. Исследователь древних культур. Немного безрассудный. Немного одержимый. Но я умею находить то, что утеряно.
Он повернулся к своей команде —
тем, кто стоял с ним в песке, в пыли, в тени неизвестного.
— И это люди, что прикрывали мне спину под песчаными бурями, в обрушившихся туннелях и… однажды — с автоматом у заклинившего торгового автомата.
По салону прокатился сдержанный смешок.
Сфинкс выступил первым.
Прямой костюм, круглые очки, лёгкая сутулость — но в глазах ещё сверкал огонь.
— Зовите меня Сфинкс. Профессор древних языков, сравнительной мифологии, забытых символов. Я люблю загадки… особенно те, что прячутся под пятью тысячами лет пыли.
Он мягко кивнул Пикселю.
— И мне будет интересно наблюдать, как вы справитесь.
Пиксель расплылся в широкой улыбке:
— Соревнуемся на скорость, профессор!
Следом выступил человек в обвесе, усеянном сенсорами и микросхемами.
Тихий, собранный, как антенна, ловящая невидимое.
— Эхо, — сказал он просто. — Связь, сигналы, системы. Всё, что передаёт, расшифровывает или прослушивает — моё дело.
Он кивнул в сторону рюкзака Пикселя:
— Только не сожги мои каналы, гений.
— Только по запросу, — ухмыльнулся Пиксель.
Затем — характерный металлический шаг.
Девушка в экзоскелете встала, приложила стальную ладонь к груди и отдала полуформальный салют.
— Клёпка. Инженер, механик, пилот. Если ломается — чиню. Если не ломается — ломаю, чтобы улучшить.
Гром не сдержал хриплый смешок.
Клёпка подмигнула ему:
— Не переживай, громила. Я люблю крепко собранные конструкции.
Он кивнул в ответ, спокойно, уважительно.
Обстановка стала легче.
Что-то действительно начинало складываться.
Последним вышел худощавый мужчина с добрыми глазами и медицинской сумкой.
Док.
Он поправил ремень и поднял руку:
— Док. Врач и биолог. Если вы истекаете кровью — я вас спасу. Если кто-то другой истекает на вас — постараюсь определить, ядовит ли он, прежде чем вы отключитесь.
Он взглянул на Мамбу:
— Похоже, нам с вами предстоит совместное дежурство по биоматериалу.
На лице Мамбы впервые за всё время мелькнуло что-то похожее на уважение.
Они обменялись коротким кивком.
Между ними промелькнула тишина.
Словно общение происходило на другом уровне.
Как будто два врача, видевшие слишком многое, узнали друг в друге часть себя.
Когда все представились, в салоне повисла лёгкая пауза.
Скай вышла в центр, между двумя рядами.
Закат окрасил океан в огненно-золотой.
Она смотрела на них — десять человек, несущихся сквозь небо к месту, где заканчиваются карты.
— Вы все знаете, зачем мы здесь.
Её голос звучал уверенно. Не громко — но твёрдо.
— Потому что с глубины доносится зов. Не легенда. Не миф. Что-то настоящее.
Она указала на кейс, где спали Куб и Сфера.
— Мы провели жизни по разные стороны: военные, хакеры, историки, врачи.
Но теперь…
Мы одна команда.
Её глаза встретились с глазами Рена.
— И я верю, что только мы можем сделать это.
Снова — тишина.
А потом — движение.
Пиксель наклонился к Эхо, что-то прошептал о подводных протоколах.
Клёпка снова рылась в рюкзаке, объясняя Грому, почему экзоскелет нужно калибровать на каждый шаг.
Сфинкс и Мамба стояли по разные углы — наблюдая, анализируя.
Тень уже растворился у кабины пилотов.
Невидим и вездесущ.
Он огляделся.
Свою команду.
И Скай.
И сказал негромко — но так, что услышали все:
— Мы возвращаемся все. Это условие.
Клёпка оглянулась через плечо и хмыкнула:
— И не собирались умирать, шеф.
— Прекрасно, — сказал Рен. — Держись этого плана.
За иллюминаторами тянулся бескрайний океан.
Глубокий, немой.
Где-то внизу что-то ждало.
А стрелка Сферы не дрожала.
За иллюминаторами Атлантика отливала золотом —
солнце клонилось к горизонту, красные и бронзовые лучи обжигали волны, как лава на стекле.
В салоне царила тишина.
Даже Пиксель молчал, впервые с момента взлёта.
Каждый сидел, погружённый в мысли.
Рядом — чужие, ещё не ставшие друзьями.
Но теперь их связывало больше, чем просто миссия.
Рен стоял у окна, ладонь прислонена к прохладному стеклу.
Он смотрел вниз —
в тьму океана.
Под ним — миллионы тонн воды.
И, возможно, миллионы лет тайн.
Он прошептал, почти не осознавая:
— Атлантида…
Вдох запотел стекло.
— Тысячи лет мы понимали это буквально. Город, поглощённый морем. Миф о гордыне и падении… Атлантида — утраченный рай.
Позади него раздался лёгкий шелест.
Скай поднялась с кресла, оставив планшет, и подошла ближе.
Некоторое время она молчала, просто стоя рядом.
Плечом к плечу.
Тень от окна делила их пополам.
Потом, тихо, почти заговорщически, она произнесла:
— А что, если это не метафора?
Рен повернулся к ней, заинтересованный.
— Ты про Атлантиду?
— Нет. Про Атланта.
Её взгляд не отрывался от горизонта.
— В легенде он держал небо. А если Атлант — это не бог и не великан… а нечто геологическое?
Рен прищурился.
Внутри щёлкнуло.
Кусочек мозаики встал на место.
— Что в геологии держит Землю?
Ответ вырвался почти сам собой:
— Базальт. Океаническая кора. Земная оболочка покоится на плотном базальтовом слое.
Скай кивнула, медленно, будто проверяя.
— Точно. Атлант — это не существо. Это камень под нашими ногами.
Рен широко распахнул глаза. Мысль ударила в грудь, как ток.
— А Атлантида? Это не затонувшее место. Это — нечто скрытое.
Скай прошептала, будто боялась, что её услышит сама планета:
— Полость под корой. Пустота. Запечатанная временем и давлением. Камера под морским дном.
Они встретились взглядами.
В этом взгляде прозвучала новая правда.
Мир под миром.
Рен резко развернулся к навигационной панели.
Пальцы скользнули по экрану, погружаясь в спутниковые данные.
— Вот! Смотри…
Он остановился на тонкой неровной линии в рельефе океанского дна.
— Срединно-Атлантический хребет. Здесь — обрыв. Аномалия. Не совпадает с тектоническими картами. Она слишком ровная.
Скай склонилась над его плечом.
Данные мерцали. Глубина, плотность, сигнал…
— Это не разлом. Это не природное.
Там что-то внутри.
Её голос дрогнул. И не только от волнения.
Свет в салоне приглушили.
За иллюминаторами океан превратился в зеркало из чернил.
Под его поверхностью —
что-то древнее.
Что-то живое.
Рен стоял над панелью карт, водя пальцами по цифровым контурам.
Батиметрические линии тянулись, как вены, через кожу спящего титана.
— Здесь, — прошептал он. — Это не разлом. Не природная трещина. Слишком прямолинейно… слишком… целенаправленно.
Скай стояла рядом.
Они оба смотрели на аномалию — вытянутый шрам в морском дне.
Он не был тектоническим.
Он был — созданным.
— Координаты совпадают с последним направлением стрелки, — подтвердила Скай.
— Всё сходится.
Рен выдохнул:
— Это не просто трещина. Это… вход.
Он сжал губы.
— Это дверь.
Они молчали.
Смотрели.
Слушали, как сердце Земли бьётся сквозь дисплей.
— Ты думаешь… они знали, что мы придём? — спросила Скай. Голос её был тише обычного.
Рен нахмурился.
— Кто — они?
— Те, кто оставил Куб. Кто создал Сферу.
Он не сразу ответил.
— Может…
Может, они хотели, чтобы кто-то нашёл.
Или… предупреждали.
В окне небо потемнело.
Море стало похожим на обсидиановую плиту.
Рен произнёс почти шёпотом:
— Когда я был ребёнком, мама рассказывала мне сказки.
Но не те, где принц спасает принцессу…
А другие. Старые.
Про знания, которых не стоит касаться.
Про двери, которые лучше держать закрытыми.
Скай взглянула на него.
— Она верила в это?
Он кивнул.
— Верила, что есть истины, которые опасны. Что Земля… помнит.
Она погибла на раскопках. Под обрушением в Анатолии.
Искала забытый язык.
Я был ребёнком.
И понял — она не остановилась бы, даже если бы знала, чем это кончится.
Его голос чуть дрогнул. Но глаза — нет.
— Я… тоже не остановлюсь.
На экране мигнул сигнал.
Координаты зафиксированы.
Оценочная глубина: почти 13 километров.
Устойчивость пластов: неизвестна.
Внизу — давление.
Тьма.
И загадка, ждущая того, кто осмелится её тронуть.
Скай произнесла твёрдо:
— Значит, мы идём. До конца.
Рен едва заметно улыбнулся:
— Мы уже падаем.
На мгновение — тишина.
Салон словно затаил дыхание.
И вдруг…
Внутри кейса Сфера вспыхнула.
Мягкий, пульсирующий свет.
Синий.
Эхо поднял голову.
Пиксель замер с пальцами над клавиатурой.
Сфера повернулась.
Стрелка дрожала.
А потом — замерла.
Указав вниз.
Море было неестественно спокойным — гладь словно стекло под выцветающим, тяжёлым солнцем.
Ни волны. Ни всплеска. Ни дуновения ветра.
Но на борту исследовательского судна напряжение звенело, как туго натянутая струна.
Рен «Компас» Уэйланд стоял рядом со Скайлар «Скай» Монтгомери у носа, оба молча наблюдали, как батискаф «Атлас» медленно опускался к поверхности.
Стальные тросы скрипели. Стрела крана стонала под весом. Обтекаемая капсула, усиленная бронёй и оснащённая сенсорами, нырнула в воду с шипением пара и брызгами.
Позади них вся экспедиция затаила дыхание.
Геологи. Биологи. Инженеры. Хакеры. Солдаты.
Две команды, когда-то соперники, теперь — единый организм.
— Погружаемся. Глубина: десять метров,
— голос Эхо трещал в рации из операторской.
Скай сжала перила и подалась вперёд.
Её волосы колыхнулись на ветру, будто лента, сорванная с древнего флага.
Рен оставался недвижим. Сконцентрирован. Прислушивался.
— Вот оно,
— прошептала Скай. —
Момент, когда легенда становится явью.
Рен едва заметно кивнул, но лицо его оставалось напряжённым.
Внутри — тихое предчувствие, что внизу, под водой, нечто затаилось.
Оно не просто скрыто.
Оно ждёт.
Куб, висящий у него на поясе, не пульсировал и не светился — но он указал им путь сюда.
Не примерно. Не приблизительно.
Точно.
И в этом — было самое тревожное.
— Пятьсот метров,
— продолжал Эхо. —
Видимость ухудшается. Включаю внешние огни.
Солнце окончательно скрылось за линией горизонта.
Мир погрузился в тьму.
На палубе — только слабое освещение от приборов и красные аварийные лампы.
— Приближаемся к целевой глубине,
— голос Эхо стал тише, внимательнее.
На корабле воцарилась тишина.
Никто не переговаривался.
Только мягкий плеск воды о борт.
Скай подошла ближе, почти касаясь плеча Рена.
— Ты веришь, что мы должны были это найти?
— спросила она шёпотом.
— Ты имеешь в виду судьбу?
— Нет,
— она покачала головой. —
Замысел.
Он задумался.
Будто кто-то специально оставил этот след. Чтобы его нашли именно они.
Мысль была холоднее ветра.
— Если это дверь,
— тихо сказал он, —
мы не знаем, что за ней.
Она чуть улыбнулась.
— А всё равно откроем.
Рен взглянул назад на команду.
Пиксель молча ковырялся в планшете, Гром стоял рядом с Клёпкой, проверяя стабилизатор буровой.
Даже Мамба не спорила — просто наблюдала.
Они были не просто командой.
Они верили.
— Восемьсот метров,
— сообщил Эхо. —
Достигаем дна. Начинаю сканирование.
Рен шагнул ближе к экрану.
На мониторе начала формироваться мутная тень.
Ровное дно.
Гладкое.
Пустое.
Он сжал челюсти.
— Никаких структур,
— голос Эхо был сдавленным. —
Только песок и ил.
По палубе прокатился тяжёлый вздох.
Скай стиснула перила так, что побелели пальцы.
— Этого не может быть…
— прошептала она. —
Артефакты указали точно сюда.
Рен машинально коснулся куба.
Он был тёплым.
Он не ошибался.
И сейчас — он по-прежнему указывал вниз.
Он закрыл на нём ладонь.
И ждал.
— Постойте,
— голос Эхо вернулся. Тревожный. Сомневающийся.
— Здесь что-то не так.
Все головы повернулись к главному экрану.
Клёпка склонилась над интерфейсом рядом с Эхо, щурясь.
— Сонар показывает искажения,
— пробормотала она. —
Плотность не совпадает с ожидаемой. Смотрите сюда, на этот слой.
Рен подошёл ближе.
Изображение больше не было статичным.
Под гладким морским дном проступила тень — смутная, округлая. Глубже, чем должен был уходить ил.
— Что это?
— спросила Скай.
— Твёрдая порода,
— медленно ответила Клёпка. —
А под ней — провал. Как полость.
— Засыпано?
— спросил Рен.
— Похоже на то,
— подтвердил Эхо. —
Словно кто-то намеренно накрыл это тоннами ила. Чтобы скрыть.
Молчание стало густым.
Так ровно дно не выглядело случайно.
Скай выпрямилась, глаза вспыхнули — не удивлением, а подтверждённой догадкой.
— Оно здесь,
— сказала она, почти шёпотом.
— Просто… глубже.
Рен вгляделся в экран.
Что-то, сначала невидимое, теперь медленно обретало форму.
Сонары обновились, глубина перекрасилась в тона вибраций.
Картинка проявилась.
Кривизна.
Неестественно ровная.
Словно рёбра, погребённые в земле.
— Вот,
— сказала Скай. —
Видишь?
— Да,
— отозвался Рен.
— Это не природа.
— И не архитектура,
— добавила Клёпка. —
Слишком плавная, слишком точная. Но это… нечто.
— Как оболочка,
— предположил Эхо.
— Как люк,
— вмешался Пиксель сзади, появившись у монитора. —
Запечатанный вход. Возможно, с давлением.
Эта мысль ударила по Рену, как холодная волна.
—Оно не должно было быть найдено. Слишком легко — и мы бы не остановились.
— Но и не было уничтожено,
— добавила Скай.
— Значит, кто-то надеялся, что кто-то… когда-то… доберётся.
Гром где-то в стороне отвёл взгляд в небо — над морем сгустились облака.
Глухо грохнул гром.
Далеко, но близко.
Рен обернулся к остальным.
— Нужно бурить. Осторожно. Медленно. Если дадим слишком большую нагрузку — всё может обрушиться.
— Я настрою направляющую раму,
— быстро сказала Клёпка.
— Минимум вмешательства. Максимум точности.
— Здесь мы остаёмся,
— твёрдо произнёс Рен.
— Это оно.
Никто не возразил.
Никто не шагнул назад.
Они были слишком близко.
Скай смотрела на него иначе.
Не как спонсор. Не как лидер.
Как партнёр. Равная.
— Ты это чувствуешь?
— спросила она.
Рен кивнул.
— Это не давление. Это… присутствие.
И правда.
Тишина больше не была просто тишиной.
Она стала фигурой.
Формой.
Что-то — под их ногами — слушало.
Куб снова дрогнул у него на поясе.
Он отстегнул его.
Держа в ладонях, чувствовал, как он пульсирует.
Глубина больше не была пустой.
Она была живой.
Следующие дни команда работала без остановки.
Судно сбрасывало модуль за модулем —
и на дне океана рождалась временная база.
Роботы-манипуляторы под управлением Пикселя копали грунт и стыковали секции.
Клёпка управляла подводным дроном с главного пульта, словно виртуозный хирург —
ловко соединяя и герметизируя конструкцию.
На экране перед ней мелькали потоки пузырьков, клешни робота точно укладывали кабели и сваривали швы.
Гром направлял транспортную платформу с такой точностью,
словно лично погружался вглубь.
Несмотря на различия в характерах и прошлом,
все работали, как единый механизм.
Они превращали пустое дно в опорный пункт —
форпост перед лицом тайны.
Без накладок не обошлось.
Внезапное подводное течение сдвинуло один из модулей —
вся конструкция начала опасно крениться в сторону.
— Модуль С4 смещается! —
резкий голос Клёпки прорезал эфир.
Она мгновенно перехватила управление ближайшим дроном.
Механические клешни схватили сдвинутую секцию, удерживая её от опрокидывания.
— Подстрахую с другой стороны, —
отозвался Гром спокойно,
запуская стабилизирующий узел с платформы.
На экране два аппарата действовали слаженно —
как танец в темноте, без права на ошибку.
— Зафиксировано, —
подтвердил Гром.
— Ещё чуть-чуть — и получилась бы новая скульптура, —
буркнула Клёпка. —
«Свалка на глубине восемьсот метров».
— Я бы сделал из этого заставку, —
усмехнулся Пиксель, не отрываясь от терминала.
Компас слегка улыбнулся.
Он знал: это защитная реакция.
Юмор, чтобы не сойти с ума под давлением глубины.
Но внутри он чувствовал другое —
восхищение.
Каждый из них —
на своём месте.
Каждый делал невозможное.
Наконец, последний модуль занял позицию.
Буровая зафиксирована.
База готова.
Подводный купол с огнями прожекторов встал в чернильной тьме.
Под его крышей — лаборатории, жилые модули, оборудование.
А в центре — бур.
Острие, направленное вглубь.
— Питание подано,
— сообщил Эхо из центральной рубки.
— Прессуризация завершена. Команда может заходить.
На экранах показали внутренние модули —
чистые, герметичные.
Фильтры запущены, панели стабилизированы.
Сверху пришёл сигнал:
бур готов.
Гул моторов наполнил тишину.
Сверло пошло вниз —
врезаясь в осадочные породы, в камень, в тайну.
На мониторах — клубы ила, растворяющегося в воде,
как чернила в стеклянной колбе.
Метр за метром —
Земля отступала.
Эхо следил за глубиной.
Рядом — Сфинкс и Док.
Старый учёный был погружён в мысли о письменах,
Док — о возможных формах жизни, дремлющих в слоях.
Дни сливались в часы.
Часы — в минуты.
Оставалась только стрелка глубиномера
и рёв буровой.
Техника дважды подводила.
Сначала бур наткнулся на плотный базальт —
Клёпке пришлось сменить сверло. Она пошла сама, не дожидаясь команды.
Позже перегрелся привод.
Пиксель перенастроил охлаждение за считанные минуты.
Они справлялись.
Снова и снова.
С каждым днём — всё ближе.
Внутри базы напряжение росло.
Но не от страха —
от ожидания.
То, что лежало под ними,
было ближе, чем когда-либо.
С каждым метром бурения напряжение нарастало.
Эхо продолжал считывать показания с главного пульта.
— Глубина: 167 метров.
Давление в норме.
Температура под контролем.
В помещении стояла звенящая тишина, прерываемая лишь гудением систем.
Сфинкс стоял у голографической панели и вглядывался в динамическую модель структуры слоёв. Он что-то бормотал себе под нос — перечитывал отрывки древних текстов, сверяя линии, будто ждал, что одна из них совпадёт с картиной под океаном.
Док методично записывал параметры.
Иногда его взгляд задерживался на экране — с профессиональным интересом, с тихой тревогой.
Команда работала молча.
Но напряжение ощущалось на уровне кожи.
И в этот момент…
— Температурный скачок на центральном буре, —
сообщил Эхо. —
Привод перегревается. Надо снизить мощность.
— Погоди, —
Пиксель склонился к пульту. Его пальцы забегали по клавишам. —
Я перенастрою вентиляторы. Есть запасной контур.
— У нас нет времени играться с протоколами,
— рявкнула Мамба, входя в центр управления, словно буря.
— Увеличьте скорость бурения. Мы и так теряем дни!
Скай повернулась к ней.
Холодно. Спокойно. Но с внутренним напряжением.
— Мы не “теряем” время.
Мы работаем в максимально допустимом темпе,
— произнесла она. —
Или ты предлагаешь пробить стену и обрушить всё, что под нами?
Мамба скрестила руки на груди.
— Если за этим слоем действительно находится то, что мы ищем,
мы должны добраться до него сейчас.
Чем дольше мы тянем, тем выше шанс, что нас опередят.
Компас стоял немного в стороне, наблюдая.
Он чувствовал, как полярности внутри команды начали сдвигаться.
Как будто силы, которые вели их сюда, начали сталкиваться между собой.
— Мы не торопимся потому,
что не знаем, с чем имеем дело,
— сказал он спокойно. —
Мы копаем не только ради артефактов.
Мы копаем под историю всего человечества.
И у нас не будет второго шанса.
Мамба не ответила.
Её глаза метали молнии, но она промолчала.
Скай кивнула Рену, благодарно.
Тем временем Клёпка снова вернулась к терминалу.
— Заменила бур на алмазный.
Новое сверло пойдёт медленно, но пробьёт всё, что угодно.
Даже если под нами чистый базальт.
— Глубина: 196 метров…
давление стабильно,
— прозвучал голос Эхо.
Свинцовая тишина снова окутала помещение.
Все взоры были прикованы к центральному экрану,
где медленно вращалась голограмма —
символ бурения, с каждым витком приближающий их к истине.
— Я бы поставил музыку для нагнетания,
— прошептал Пиксель. —
Но кажется, на глубине всё звучит в тоне B минор.
— Пошутил бы ещё раз — и я настрою твою кровать по вибрации сверла,
— буркнула Клёпка, не оборачиваясь.
— С удовольствием,
— сказал Гром, появляясь из технического отсека.
— Главное, чтобы она была синхронизирована со скоростью прогресса.
— То есть очень медленная,
— пробормотала Мамба.
— Или стабильная,
— поправил её Компас.
Сфинкс улыбнулся в бороду.
Но в его глазах была иная мысль —
возможно, он был ближе к разгадке, чем все остальные.
В этот момент датчик подал короткий звуковой сигнал.
— Глубина: ровно 200 метров.
Контакт с плотным слоем.
Состав... неизвестен,
— сообщил Эхо.
Комната замерла.
— Что это? —
спросила Скай.
— Камень? Металл?
— Не знаю,
— сказал Эхо, глядя на график. —
Это плотнее базальта. Но даёт странные помехи.
Словно реагирует на резонанс.
Компас подошёл ближе к экрану.
Снова нащупал у себя под курткой артефакт — куб.
Он казался чуть тёплым.
Словно что-то внутри него… слушало.
— Дальше? —
спросила Скай.
— Дальше,
— подтвердил Рен.
— Пробурим,
— добавила Клёпка. —
Хоть до самого ядра.
И бур снова пошёл вниз.
Медленно.
С натяжением.
Глубже, чем они заходили когда-либо прежде.
Ко входу в древний мир.
На четвёртый день это случилось.
Из недр океанского дна донёсся глухой скрежет —
а потом бур резко провалился,
словно внезапно прошёл сквозь пустоту.
Давление на датчиках упало.
— Контакт!
— Эхо едва не закричал в рацию, голос дрожал от возбуждения.
— Сверло провалилось — мы пробили полость! Атмосферный перепад подтверждён!
На одну долгую секунду в центральном отсеке повисла тишина.
А затем — взрыв.
Смех, крики, аплодисменты —
люди бросались друг к другу в объятия, хлопали по плечам.
Они это сделали.
— Тишина! —
глухо и жёстко прорезал атмосферу голос Компаса.
— Эхо, доклад по всем каналам.
— Глубина туннеля: примерно три километра.
Давление выровнено…
Внутренняя среда стабильна, воздух — внимание — содержит кислород и азот.
Почти земной состав. Без токсинов.
Док приблизился к экрану, нахмурился.
— Это невозможно… Если атмосфера замкнутая — как она может быть такой чистой?
Это значит, там не просто полость. Там — экосистема.
— Есть ещё кое-что, —
вставил Пиксель, не отрываясь от терминала.
— Температурный сдвиг… и… биологические включения в потоке воздуха.
Что-то вроде спор. Или пыльцы.
Рен сжал губы.
Пригодный воздух.
Органика.
Рядом мелькнула тень — Мамба уже стояла у Пикселя за спиной.
— Состав? Есть микроорганизмы?
— спросила она, глаза её сверкнули.
— Мне нужны образцы. Срочно.
— Не так быстро, —
Док поднял руку, не отрываясь от экрана.
— Мы не знаем, насколько это безопасно. Даже воздух.
— И именно поэтому я должна работать с этим первой, —
холодно отрезала Мамба.
— Я беру на себя риск. Откройте клапан забора, я справлюсь.
Скай посмотрела на Компаса. Он чуть кивнул.
— Разрешаю, но только с полной защитой, —
добавил он.
— Не рискуем.
Мамба уже натягивала перчатки и респиратор.
Работала молча, быстро, как хирург перед срочной операцией.
Через несколько минут колбы с пробами воздуха были герметично запечатаны.
Внутри — мерцали крошечные частицы, как пыль на свету.
— Первые образцы из Атлантиды, —
с торжеством произнесла Мамба.
— Или из чего-то хуже, —
буркнул Док, но не стал спорить.
Скай отдала короткое распоряжение:
— Связь с кораблём. Подтверждаем проникновение в полость.
Начинаем подготовку к спуску. Группа 1 — экипироваться.
Компас повернулся к своим:
— Мы идём вниз.
Стены туннеля уходили вниз почти вертикально.
Бур оставил за собой идеальную шахту — гладкую, будто отполированную изнутри.
Теперь она была лифтом в неизведанное.
В центральной капсуле лифта разместились восемь человек —
в облегчённых герметичных скафандрах, с навигационными фонарями и полной страховкой.
Клёпка осталась наверху — она должна была координировать погружение и следить за работой станции.
— Проверка герметичности, —
произнёс Эхо, глядя на панель.
— Все показатели в норме. Начинаем спуск.
Компас нажал кнопку запуска, и капсула медленно пошла вниз.
Сначала — плавно, почти без вибраций.
Затем — тьма поглотила всё.
— Подсветка включена, —
шепнул Сфинкс.
— Но кажется, будто свет глохнет в этой шахте.
— Оно и глохнет, —
пробормотал Пиксель.
— Плотность пыли аномальная… как будто она поглощает волны.
Док ничего не говорил. Он держал руку на груди, где за тканью комбинезона хранил фотографию семьи.
Мамба вжимала колбы в бок, будто охраняла свою добычу.
Тень молчал, как всегда, но глаза его не отрывались от темноты за стеклом.
Гром стоял прямо, неподвижно. Как скала.
Компас вглядывался в стены шахты.
С каждым метром, что они проходили, он ощущал странное давление —
словно сами слои земли неохотно отпускали их дальше.
— Почти на месте, —
сообщил Эхо.
Кабина замедлилась и плавно остановилась.
Вперёд тянулась чёрная дыра — горизонтальный тоннель,
чётко вырезанный, без изъянов, как будто сам камень поддался архитектуре.
— Это… —
Сфинкс не договорил. Он просто смотрел.
— Это невозможно.
— Идеальная форма, —
добавила Скай.
— Это не дело воды или времени. Это — конструкция.
— И она ведёт куда-то, —
сказал Компас.
— Проверим. Вперёд.
Они шагнули в туннель.
Фонари выхватывали гладкие чёрные стены,
блестящие, как обсидиан.
Звук шагов глухо отражался от поверхностей,
многократно усиливая чувство, будто кто-то дышит рядом.
Прошло несколько сотен метров.
Тоннель начал расширяться.
Тьма впереди казалась ещё глубже.
Свет фонарей уже не справлялся.
— Включить внешние прожекторы! —
резко скомандовала Скай.
Несколько мощных ламп на шлемах и наплечных установках вспыхнули одновременно.
И то, что они увидели, заставило их сердца замереть.
Перед ними раскинулось огромное пространство —
зал, настолько гигантский, что свет терялся в его пределах.
Колонны, как сталактиты, уходили вверх, растворяясь во мраке.
Пыль в воздухе мерцала в лучах света,
а в глубине зала виднелись геометрически правильные структуры —
возможно, здания. Или машины. Или нечто между ними.
— Мы внутри, —
прошептал Компас.
— Под миром.
Под всем, что мы знали.
Они стояли на краю гигантской подземной каверны.
Высота и ширина зала терялись в темноте,
но десятки огромных кристаллов, рассыпавшихся по своду,
отражали свет так, будто это были зеркала, вплетённые в ночное небо.
Над головами зажглись крошечные огоньки —
как звёзды под землёй.
И даже это было не самым невероятным.
Внизу, залитый тусклым сиянием,
располагался древний город.
Прямо под ногами начиналась широкая каменная лестница,
ведущая к первым строениям.
То, что они увидели, казалось невозможным.
И в то же время — поразительно реальным.
Башни, храмы, пирамиды, зиккураты, колоннады…
Архитектурные стили — египетский, шумерский, греческий,
а также те, которых никто никогда не видел —
всё это сливалось в единую мозаику,
как будто кто-то построил город, вобравший в себя всю историю человечества.
В центре города царила тьма.
Ни одного движения. Ни огня. Ни звука.
Но он не казался покинутым.
Он был… спящим.
Ждущим.
Все молчали.
Пока Пиксель не рассмеялся — с лёгким надломом,
сняв шлем и не веря своим глазам:
— Мы… мы правда нашли это.
— Атлантида, — прошептала Скай, и голос её дрогнул.
Она отстегнула шлем, впуская прохладу на кожу.
— Мы стоим в Атлантиде.
— Добро пожаловать в историю, друзья, — хрипло сказал Сфинкс.
По его щекам катились слёзы.
— Это было мечтой… а теперь — реальностью.
Компас направил фонарь на ближайшую улицу.
Тени от зданий и статуй зашевелились — словно ожили.
— Спускаемся. Осторожно, — распорядился он.
И первым ступил на лестницу.
Они шли молча, как по священной земле.
С каждым шагом тишина становилась глубже,
а сердца — громче.
На каменном полу поблёскивали предметы:
золотые браслеты, серебряные чаши, обломки посуды.
Словно жители ушли в спешке, не взяв с собой ничего.
Сфинкс поднял тонкую золотую пластину.
На ней были вырезаны символы.
— Смесь алфавитов, — пробормотал он.
— Греческие буквы, рядом — шумерская клинопись.
Словно все цивилизации оставили здесь след.
— Всё богатство мира… — пробормотал Эхо,
освещая груду монет у подножия статуи.
— И всё — просто оставлено. Как мусор.
Клёпка провела ладонью по потрескавшемуся барельефу:
— Почему никто это не забрал?
Здесь же миллиарды…
— Возможно, для них золото не имело ценности, — сказал Гром.
— Или они собирались вернуться.
— Но не вернулись, — холодно бросила Мамба.
— Значит, что-то их остановило.
Они вышли на широкую улицу, похожую на центральную площадь.
Со всех сторон возвышались статуи богов и героев —
некоторые узнаваемые, другие будто явились из снов или забытых мифов.
Сфинкс застыл у мраморной плиты.
Он не мог отвести взгляда.
— Посмотрите… — прошептал он, поднося фонарь ближе.
— Это сцена из мифа о Тезее и Минотавре…
На плите были вырезаны фигуры:
герой с мечом и поверженное чудовище.
Но детали… были странными.
Лицо Тезея выглядело пугающе современно,
а лабиринт, что их окружал,
вместо узоров —
был покрыт чертежами.
Техническими схемами.
— И здесь, — хрипло добавил Док,
указывая на соседнюю фреску.
— Геракл сражается с гидрой… но у неё… механические головы. Видите? Это… машины.
Сфинкс метался от стены к стене.
Руки дрожали, луч фонаря прыгал, выхватывая всё новые изображения.
— Олимпийские боги…
— Это не выдумка.
Это… память, — прошептал он, едва дыша.
— Память об Атлантиде.
Сфинкс стоял, как заворожённый.
Он будто забыл, где находится.
Лишь шептал, продолжая водить рукой по вырезанным знакам:
— Они записали всё…
Они оставили… чтобы мы вспомнили…
Пиксель подошёл ближе и прищурился на фреску:
— Это всё очень круто, но…
вы уверены, что они просто не были сумасшедшими художниками?
Док усмехнулся, но без веселья:
— Слишком точные детали.
Это не случайности.
Посмотрите на вот это —
петли, соединения, приводы.
Даже гидравлика.
Скай прошла вперёд и остановилась у центральной колонны.
На ней, под слоем пыли, была врезана карта —
нечто вроде схемы.
Сеть тоннелей, круги, знаки.
— Это их система, — тихо произнесла она.
— Что-то вроде… энергетического ядра? Или сети?
— Или нервной системы, — вставила Мамба.
Она пристально вглядывалась в линии.
— Слишком похоже на нейроны.
Если всё это — часть живого комплекса…
— Она замолчала.
И впервые в её голосе не было высокомерия. Только сосредоточенность.
Сфинкс обернулся, его лицо было бледным:
— Я думаю… это не просто город.
Это машина. Или нечто между машиной и организмом.
— Он сглотнул.
— И, возможно… он всё ещё жив.
На этих словах повисла тишина.
Команда переглядывалась.
Даже Пиксель замолчал.
— Тогда почему здесь никого нет? — хрипло спросила Клёпка,
прибывшая позже с верхнего уровня.
Она стояла у входа в храм, не снимая шлема,
но глаза её метали искры.
— Где все?
— Что-то их остановило, — повторила Мамба,
её голос был резким, как сталь.
— Не просто ушли. Их что-то остановило.
Сфинкс прижал руку к каменной стене:
— Или… они стали частью этого места.
Рен отошёл в сторону и замер.
Перед ним возвышалась статуя —
человеческая фигура с вытянутыми руками.
Лицо было стертое, почти без черт.
Но казалось, она смотрит прямо на него.
С каждой секундой город ощущался всё сильнее.
Как будто стены… дышали.
Смотрели.
Слушали.
Скай медленно повернулась к команде:
— Мы не знаем, что ждёт нас дальше.
Но мы здесь не зря.
— Мы — первые, кто вернулся.
Впервые за тысячи лет.
И пусть этот город молчит —
у него есть, что рассказать.
В её голосе звучала твёрдость.
Но в её глазах… отражались огни фресок.
И лёгкая тень тревоги.
Компас поднял голову.
Он почувствовал —
Атлантида смотрит в ответ.
И что бы они ни нашли дальше —
это изменит всё.
Навсегда.
Клёпка, шедшая немного впереди, резко остановилась и вскинула руку.
— Стойте. Посмотрите… у стены.
Её фонарь выхватил из темноты галереи неясные громоздкие очертания.
Сначала команда не поняла, что видит.
Но когда подошли ближе — сердца сжались.
Перед ними возвышались аккуратные кучи обуви.
Сотни, если не тысячи пар.
Детские сандалии, рабочие ботинки, изящные женские туфли, военные сапоги.
Все — разных размеров, времён, культур.
И рядом — одежда: туники, рубахи, плащи, шарфы, платьица.
Всё сложено аккуратно, почти с уважением.
Как будто те, кто это носил, сняли вещи добровольно… и больше не вернулись.
Док опустился на колено.
Его рука дрожала, когда он поднял сандалию детского размера.
С её поверхности посыпалась древняя пыль.
— Это… как… — он попытался заговорить, но горло сдавило.
Он не договорил.
Не нужно было.
Всем стало ясно.
У каждого в памяти всплыли жуткие кадры — горы вещей, оставленные теми, кто больше не вернулся.
Архивы войны. Концлагеря. И человеческие тени.
— Люди не уходят вот так, — тихо сказал Компас.
— Только если... — он запнулся.
— Только если их увели... или принесли в жертву, — закончила Скай, её голос был ледяным и тихим, как ветер в подземелье.
На экспедицию опустилась мёртвая тишина.
Они двинулись дальше — медленно, почти крадучись.
Словно боялись потревожить тени.
Тени, которые, казалось, наблюдали.
Одежда и обувь попадались снова.
Иногда — в открытых нишах.
Иногда — аккуратно уложенные вдоль стены.
Но ни одного тела.
Ни костей.
Ни черепа.
Ни мумифицированных останков.
Только пустота.
И ощущение... что кто-то когда-то был здесь.
Очень много кто.
И исчез.
— Куда они все делись? — прошептал Эхо.
Он сжимал фонарь так, что костяшки побелели.
Никто не ответил.
Шаги отдавались глухим эхом.
Тишина города была не просто глухой —
она была выжженной, словно звук здесь когда-то жил, а теперь исчез навсегда.
И тут перед ними возникли ворота.
Огромная арка из чёрного, гладкого камня, уходящая вверх на двадцать метров.
Створки были цельные, без ручек, без механизмов, как будто вырезанные из монолита.
Но главное — были символы.
Покрывавшие камень от основания до самой вершины.
Сфинкс шагнул вперёд.
Он дрожал, но взгляд его сиял — как у человека, нашедшего Грааль.
— Надписи… шумерская клинопись… древнеегипетский… и ещё… нечто совсем иное…
Нечеловеческое.
Он провёл ладонью по холодной поверхности, словно касаясь святынь.
— Все цивилизации… оставили здесь след. Как будто пытались вместе передать что-то…
— Или предупредить, — резко сказала Мамба.
— О чём-то, что их уничтожило.
Сфинкс замер перед центральной плитой.
Там был текст — ровный, вырезанный безукоризненно, будто лазером.
Он прочитал вслух:
— «До гибели водой осталось 120 лет».
Слова повисли в воздухе.
Они, казалось, гудели под сводом, отражаясь, умирая в тьме.
— Что это значит?.. — прошептал Эхо.
Но никто не ответил.
Потому что каждый уже начал чувствовать:
эти стены…
говорят правду.
Команда стояла молча перед чёрными вратами, будто заколдованная.
Даже Пиксель не пошутил.
Даже Мамба молчала.
Рен медленно поднял глаза вверх — туда, где надпись, словно приговор, вспыхнула в сознании снова:
«До гибели водой осталось 120 лет».
— Они знали, — тихо проговорил он.
— Атланты знали, что надвигается конец. И не смогли остановить.
Скай сделала шаг вперёд.
В её лице не было страха — только решимость.
— Или не захотели, — произнесла она.
— Может, они выбрали конец.
— Что бы это ни было… — Сфинкс всё ещё не мог оторвать взгляда от резьбы,
— они не оставили нам ответа. Только загадку. И страх.
— Не страх, — отрезала Мамба.
— Предупреждение.
Док стоял в стороне, всё ещё сжимая детскую сандалию.
Он не смотрел на ворота.
Он смотрел на пол.
На пустое пространство, где, возможно, когда-то стояли дети.
— И если 120 лет — это отсчёт до… чего-то, — выговорил он наконец,
— то вопрос в другом. Когда он начался?
Все замолчали.
Слова Дока упали в тишину — и не вернулись эхом.
Словно сама пещера не хотела их повторять.
Скай повернулась к команде:
— Мы не можем остановиться.
Если эти ворота действительно охраняют знания… или объяснение… или… что-то большее — мы должны узнать.
— Или то, что убило Атлантиду, убьёт и нас, — тихо сказал Эхо, едва слышно.
Рен кивнул, медленно и тяжело.
— Но если мы не узнаем, — прошептал он,
— оно убьёт не только нас. Оно придёт за всеми. Позже. Когда уже будет поздно.
Он подошёл к воротам.
Металл под ладонью был холодным.
И гладким.
Словно ждал.
— Приготовьтесь, — сказал он.
— Мы войдём.
И ворота, словно услышав его,
начали открываться.
С гулким, нечеловеческим звуком они разошлись в стороны, выпуская изнутри волны холода, пыли и… чего-то иного.
Словно ветер пронёсся сквозь тысячелетия.
Команда сжалась, подсознательно сближаясь.
Даже Мамба. Даже Тень.
Рен шагнул вперёд, в открывшийся проход.
Свет фонарей прорезал густую тьму, выхватывая очертания тоннеля — ещё более древнего, чем город снаружи.
— Это уже не Атлантида, — сказал Сфинкс, как будто самому себе.
— Это то, что было… до неё.
И в его голосе было не восторженное удивление.
А страх.
Под сводами древнего города повисла тишина.
Профессор Сфинкс только что прочёл вслух надпись, высеченную на монументальных вратах — дрожащим голосом:
«До гибели водой осталось 120 лет».
Эти слова эхом отозвались в сознании всей экспедиции — как застывшее во времени предупреждение.
— Что это значит? Предупреждение? Они знали… знали о Потопе заранее?.. — прошептала Скайлар «Скай» Монтгомери. В её голосе звучали благоговение и страх.
— Но ведь это… всего лишь легенды? Правда?
— Судя по всему, — медленно произнёс Рен «Компас» Уэйланд, заставляя голос звучать ровно,
— мы нашли нечто, что способно перевернуть само представление о древнем мире.
Атлантида покажется сказкой… по сравнению с тем, что она скрывала.
Он сделал шаг вперёд и провёл ладонью по холодной поверхности ворот.
— Но готовы ли мы увидеть, что скрыто за этими дверьми?
Сфинкс наклонился ближе, пальцем обводя древние символы.
— Здесь написано: «Открой Глубины обмана силой разума…» — пробормотал он.
— Что это значит? Логика? Загадка? Иллюзия?
— Или сарказм, — буркнула Клёпка, проверяя крепления экзоскелета.
— Может, просто «Толкни посильнее»?
Она шагнула к воротам и упёрлась ладонями в камень.
Но не успела надавить, как раздался скрежет.
Все замерли.
Артефакт у пояса Рена задрожал. Он машинально отстегнул куб — и стоило пальцу коснуться одной из гравировок, как металл начал сдвигаться.
Механизм внутри ожил.
— Что за… — выдохнул Рен.
Куб раскрылся. Под внешним слоем оказался скрытый уровень: древние символы светились изнутри — незнакомые, но тревожно узнаваемые.
Сфинкс шагнул вперёд, глаза расширялись с каждой секундой.
— 𒀭… DINGIR… шумеро-аккадский символ «бог»…
— 𓊹… Египетское слово «боги»… — он указал дрожащим пальцем.
— 𓏏𓀀… ANKH. Знак жизни. Но не просто жизни. Это… вечная жизнь.
Даже воздух, казалось, затаился.
Профессор провёл рукой по надписи, голос его задрожал:
— Они не просто писали о бессмертии…
— Они его искали.
— Ты хочешь сказать… — Скай смотрела на него, не скрывая страха.
— …что они хотели стать богами?
Сфинкс молча указал на ещё одну надпись:
— 𒀭𒈾𒁀𒆠… DINGIR.NA.BA.KI… «Вознесение к богам».
Рен нервно усмехнулся:
— Великолепно. Мы нашли не артефакт, а послание… от тех, кто считал, что может превзойти человека.
— Если это правда… кто-то тысячи лет назад знал секрет бессмертия.
Повисла пауза.
И вдруг — гул из глубины. Что-то древнее будто пошевелилось.
Свет артефакта медленно угас.
— Мы не можем дать этому просочиться наружу. Пока нет. Это слишком опасно, — прошептала Скай.
Глаза Мамбы сверкнули в отблесках символов:
— С точки зрения короткой человеческой жизни — мы уже мертвы, — сказала она спокойно, но в её голосе нарастала ярость.
— И если есть хотя бы один шанс из миллиона обрести бессмертие — он стоит любых потерь.
Рен повернулся к ней. Его голос стал ледяным:
— Если эта информация просочится наружу, это не объединит человечество. Это развяжет войну.
— Все правительства, все корпорации, все военные силы захотят это заполучить. Ты это знаешь.
— Возможно, — ответила Мамба, не дрогнув.
— Но разве это делает знание менее ценным?
— Ради таких открытий стоит сражаться — особенно если это единственный способ победить смерть.
— Или стать её орудием… — пробормотал Док, словно самому себе.
Пауза.
Скай вышла вперёд. Её голос был негромким, но в нём звучала уверенность, будто через неё говорил сам дух древности:
— А что, если нам суждено владеть этим знанием?
— Две части артефакта нашли друг друга, на разных концах планеты…
— Сейчас. Здесь. Это не случайность. Это зов.
Её слова прозвучали, как звон колокола.
Обе команды замерли. Перед ними — не просто тайна.
Это был выбор.
Путь назад ещё возможен.
Но любопытство оказалось сильнее.
И Рен, глядя в глаза каждому, сказал:
— Тогда… мы откроем.
Клёпка первой шагнула к воротам.
Её экзоскелет зазвучал глухо и мощно, когда она встала вплотную к массивной створке.
Сервомоторы напряглись, металл зарычал в ответ.
— Ну давай же, старушка… — прошептала она.
— Не зарывайся, а то я тебя вскрою, как консерву.
Но ворота не поддавались.
Клёпка вжалась сильнее — и из-за стен разнёсся скрип древнего механизма.
Словно что-то внутри отвечало на её вызов.
— Давай, робо-девчонка, покажи класс! — окликнул Пиксель из глубины зала.
Она фыркнула и вложила в движение всё, что было.
Со скрежетом ворота дрогнули… и пошли.
Старые петли застонали, как пробуждающийся великан.
Изнутри вырвался резкий порыв воздуха — холодный, пыльный, с привкусом ржавчины и времени.
Команда инстинктивно отпрянула назад.
— Есть! — выдохнула Клёпка. — Теперь все вместе!
Скай и Гром ухватились за одну створку, Рен и Тень — за другую.
К ним присоединились остальные. Под общим напором ворота окончательно раскрылись, открывая проход в полутемный тоннель.
Он уходил вглубь под большим углом — будто вел в само сердце Земли.
Пыль вихрями крутилась в лучах фонарей.
Потолок был арочным, стены отполированы — и снова эти символы: древние, неведомые, вспыхивающие отблесками света, словно они жили своей жизнью.
Команда замерла на пороге.
— Тоннель… — пробормотал Эхо, глядя на приборы.
— Воздух сухой, но холодный. Давление стабильное.
Сфинкс шагнул ближе, глаза его горели.
— Это вход в Храм. Или архив. Или лабораторию… кто знает?
— Может, здесь они и спрятали ответ.
— Или что-то хуже, — пробормотал Док.
Мамба уже шагнула вперёд, не дожидаясь команды. Рука её держала кейс с артефактами, глаза — устремлены вглубь.
Рен остановил её лёгким жестом.
— Не спеши.
— Мы идём вместе. И только когда будем готовы.
Он обернулся к команде. Впервые за всё время его голос прозвучал… по-человечески. Мягко. Но с тем особым тоном, который не терпит возражений:
— Никто не знает, что нас ждёт там, за поворотом.
— Но если мы хотим узнать правду — шаг нужно сделать сейчас. Вместе.
Скай кивнула, не отводя глаз от темнеющего коридора.
— Мы идём.
И команда шагнула за ним.
Фонари выхватывали из темноты гладкие стены.
Под ногами скрипела пыль тысячелетий.
И воздух становился всё холоднее.
С каждым метром напряжение росло.
Но никто не остановился.
Потому что за этой дверью начиналась другая Атлантида.
Та, что всё это время скрывалась под легендой.
Под правдой.
И под обманом.
Док очнулся первым. Быстро поднял сканер, просканировал воздух. Маленький экран мигнул зелёным.
— Кислорода достаточно… высокая влажность… споры, — пробормотал он.
— Пока неопасно.
Скай и Рен шагнули первыми. Лучи фонарей скользили по гладким, влажным стенам туннеля.
А затем — уткнулись в нечто гигантское.
Они вышли к чёрному монолиту.
Высокому. Гладкому. Как меч, вонзённый в самое сердце земли.
— Обелиск… или клинок, — прошептал Эхо.
— Док? — негромко спросил Компас.
Док опустился на колено, проверяя основание.
— Это не камень. Похоже на сплав — минералы и металл.
В составе — неизвестные элементы. Не природное. Это устройство.
Сфинкс медленно обошёл монолит, водя рукой по поверхности.
— Ни одной надписи…
У ворот они были. А здесь — пусто.
— Может, это просто декорация, — выдала Клёпка, но в голосе не было уверенности.
Пиксель вытащил сканер.
— Сомневаюсь. Внутри — полости. Это не скала. Это механизм. Возможно, капсула. Или… оружие.
— Осторожнее, — предупредила Скай.
— Вдруг это ловушка.
— Металл, камеры, энергия… — бормотал Пиксель.
— Может быть, генератор. Или ракета.
Мамба, всё это время молча смотревшая на монолит, наконец сказала:
— Если это оружие, надо понять, как оно работает.
Оно может быть на нашей стороне. Или… против.
И тут впервые подал голос Тень.
— А может, оно уже сработало.
Защищало от кого-то. Или от чего-то… из глубины.
Рен молча уставился в зев тоннеля.
Туда вела дорога — в темноту, старше самой истории.
— Надо понять, насколько глубоко уходит этот путь.
Клёпка вытащила из рюкзака лазерный дальномер, аккуратно поставила на низкий штатив у самого края чёрной пасти.
— Сейчас узнаем, сколько вниз — десять километров или сто.
Все отступили, давая лазеру пронизывать темноту.
Луч исчез, будто провалился в бездну.
Экран — пуст. Только мигающие прочерки.
— Нет сигнала? — нахмурился Пиксель.
— Он что, бездонный?
Секунды тянулись мучительно медленно.
Никто не шевелился. Только гул сканера и пульс в ушах.
Вдруг — писк.
Дисплей ожил.
15 000 м.
И тут цифры начали убывать.
14 950… 14 900… 14 850…
— Отражение с пятнадцати километров?! — воскликнула Клёпка, бросаясь к экрану.
— Смотрите! Движется! Уже 14 700… 14 650…
— Что-то поднимается, — выдохнула Скай.
— И быстро.
— Может, сбой? — неуверенно предположил Док.
— Нет, — резко отрезал Компас, глядя на дисплей.
— Это реальное отражение. Что-то огромное. И оно идёт к нам. Прямо сейчас.
Слова повисли, как лёд.
Кто-то уже потянулся к оружию.
Щелчки. Предохранители сняты.
Фонари дрожали в руках, выхватывая из темноты лишь отражения.
А затем — звук.
Тихий, будто вдалеке поворачивались гигантские шестерни.
Следом — рёв.
Глухой, утробный, не человеческий.
Тоннель задрожал.
Тьма зашевелилась.
— Назад! — рявкнул Гром, заслоняя Скай собой.
Команда мгновенно сместилась — так, чтобы монолит оказался между ними и приближающейся угрозой.
Фонари выхватили нечто.
Безформенное. Скользкое.
Оно ползло по полу и стенам, меняя форму — как живая тень чудовищных размеров.
— О нет… — простонал Эхо, сжимая рацию дрожащей рукой.
— Что это за тварь?!
Существо приближалось.
Внутри его массы поблёскивали металлические обломки.
Поверхность — в грибоподобных наростах, как будто тело — наполовину биологическое, наполовину — из металла.
— Огонь! — крикнула Скай.
Компас выстрелил первым. За ним — Тень и Гром.
Пули с чавкающим звуком врезались в плоть…
Но не остановили монстра.
— Не помогает! — крикнул Тень, перезаряжая.
Пот стекал по лбу — даже он не был готов к этому.
— Отступаем! К выходу! — приказал Компас, пятясь назад.
Но тогда…
Позади — треск.
Обсидиановый монолит вспыхнул.
На вершине раскрылась узкая щель, и из неё вырвался пучок света.
— ЛОЖИСЬ! — закричала Клёпка, накрывая голову руками.
Из монолита вылетело нечто.
Не просто свет.
Клинок.
Плазменный меч, как сгусток энергии, взмыл в воздух…
И полетел вперёд — в сторону чудовища.
— ШРРРРИИИИИИИИИИИ—!
Пронзительный визг, словно тысячи лезвий царапали стекло, рассёк пространство.
Меч ударил в существо с ослепляющей силой, прорезая его плоть.
Взрыв света — и разлетелись в стороны:
— грибоподобные ткани,
— куски оплавленного металла,
— снопы искр.
Монстр не кричал.
Он не истекал кровью.
Он просто отлетел к стене, взвизгнул — и пополз снова. Неумолимо.
Меч бросился следом,
снова и снова рубя,
сжигая,
уничтожая.
Тоннель вспыхивал от голубых дуг,
отбрасывая чудовищные тени на стены —
силуэты, пляшущие в хаосе.
Запах…
Озон. Жжёная органика.
Он резал нос, вызывал тошноту.
— Не может быть… — выдохнул Пиксель, выглядывая из-за обломка.
Его лицо озарял холодный свет плазмы.
— Это… это меч… изнутри монолита…
Никто не успел осознать —
всё уже закончилось.
Меньше трёх минут —
и кошмар исчез.
Существо
обратилось в пепел,
в расплавленные остатки.
Плазменный меч повис в воздухе —
секунда…
две…
— и с лёгким гулом вернулся в монолит.
Панели сомкнулись.
Тишина.
Монолит вновь стоял, как прежде —
молча.
Холодно.
Будто ничего не произошло.
Но пол…
Пол говорил другое.
Обугленный камень.
Расплавленные детали.
Запах смерти.
Команда медленно вышла из укрытий.
Руки дрожали.
Фонари метались по опустевшему тоннелю.
Первым заговорил Гром:
— Все живы? В порядке?
Один за другим —
кивки.
Глухие выдохи.
Клёпка отключила экзоскелет, присела к стене.
Ноги дрожали.
Эхо сорвал наушники, уставился в пол.
Он всё ещё слышал визг меча в голове.
Все молчали.
Пока не заговорила Скай:
— Это… было слишком близко, — пробормотала она, глядя на обугленные следы на полу.
— Если бы не этот механизм… нас бы не было.
Это был страж. Древний. Смертоносный.
— Причём сработал точно во время, — добавил Рен, поднимая с пола свой фонарь.
Луч скользнул по монолиту.
— Комплекс… он всё ещё жив. Он охраняет что-то. Или кого-то.
— Да. И охраняет не от нас, — хмуро сказал Док, пнув остаток оплавленного фрагмента.
— Он запирает. Не выпускает. Эти врата были не просто дверьми. Они — печать.
Мамба тихо выдохнула:
— Если защита такая… значит, за ними что-то по-настоящему бесценное.
Тень усмехнулся:
— Или настолько опасное,
что армия стражей нужна, чтобы удержать его внутри.
Фраза повисла в воздухе.
Все поняли:
и то, и другое может быть правдой.
Док медленно поднял взгляд, глядя на место, где ещё минуту назад было существо:
— Если бессмертие выглядит вот так…
может, смерть — не такая уж беда.
Рен выпрямился, глаза — ясные, твёрдые:
— Нам нужно время. Мы не можем идти дальше вслепую.
Возвращаемся на базу. Продумать план. Проверить снаряжение…
И тут —
гул.
Пол задрожал.
Стены застонали.
— Землетрясение?! — крикнул Эхо, хватаясь за стену.
Камни посыпались сверху.
Обломки рухнули в тоннель.
Гром инстинктивно оттащил Скай к монолиту.
Тень рванул за Сфинксом, успев схватить его до того, как сверху рухнула глыба.
Компас обернулся.
Позади.
Открытые врата.
Тропа назад — к городу. К Атлантиде.
И тогда…
Оглушительный грохот.
Из прохода повалил серый туман.
Пыль.
Обвал.
Земля вздрогнула.
Фонари метались в панике.
Когда всё стихло…
они увидели.
Проход назад… был завален.
— Нет… — только и выдохнула Скай.
Голос у неё дрогнул.
Груды камней.
Щебень.
Ни единого шанса пройти.
Они остались в ловушке.
Внутри древнего комплекса.
С путём — только вперёд.
Выход был отрезан.
— Выход завален… — прошептал Сфинкс. Глаза его были расширены, лицо бледное. Впервые профессор выглядел по-настоящему испуганным.
— Мы… мы заперты?
— Спокойно, — Скай заставила голос звучать твёрдо, хотя сердце у неё колотилось.
— Возможно, это локальный обвал. Эхо, попробуй пробиться на базу.
Эхо уже возился с передатчиком, вжимая наушник в ухо.
В ответ — только треск и тишина.
Он медленно покачал головой.
— Слишком толстый слой породы. Нас отрезало.
Я оставлю ретранслятор, но чтобы пробить сигнал наверх, нужен куда мощнее передатчик.
Клёпка взглянула вглубь тоннеля — в темноту, которая теперь была их единственным направлением.
— Значит, у нас нет выбора, — тихо сказала она.
— Или идём вперёд и ищем другой путь наружу… или находим способ передать сигнал изнутри.
— Если артефакт Компаса на что-то реагирует в глубине, — добавила она, — значит, там может быть нечто, способное связаться с внешним миром.
Компас кивнул. Решение было принято.
Назад дороги не осталось.
— Но если мы уйдём от обелиска, — предостерёг он, — мы лишимся его защиты. А свет может привлечь ещё одно из этих существ. Есть идеи?
— У меня есть дроны, — отозвался Пиксель, уже роясь в рюкзаке.
— Разведывательные. С ИК-камерами. Отправлю одного вперёд.
— Кстати, — добавила Клёпка будничным тоном, — у меня в комплекте есть инфракрасные очки для всех. Изначально мы брали их для анализа затенённых зон Атлантиды… Но теперь будем использовать по назначению — видеть в темноте, не выдавая себя.
— Отлично, — кивнул Компас.
— Раздай всем.
Пока Клёпка передавала очки, Пиксель надел управляющий шлем и запустил дрона.
Тот мягко взмыл и исчез в темноте тоннеля, оставив за собой лишь тихое жужжание.
Все замерли, в ожидании. Пиксель сосредоточенно шептал себе под нос, следя за потоками данных.
Наконец он отключил питание и снял очки.
Взгляды команды устремились к нему.
— Ну? — нетерпеливо спросила Мамба.
— Две новости, — вздохнул Пиксель.
— Плохая и… очень плохая.
— Классика, — буркнула Мамба.
— Очень плохая: вглубь тоннеля идут крупные трещины. И… я видел там этих тварей. Таких же, как то, что атаковало нас. По крайней мере, двое.
Повисла тишина.
— А просто плохая? — спросил Компас.
— В потолке тоннеля — рельсовая система. Массивные балки, уводящие куда-то дальше.
Но у нас нет на чём по ней ехать.
Все инстинктивно задрали головы.
И правда — массивные двутавровые рельсы почти сливались с потолком, уходя вдаль.
Клёпка прищурилась, рассматривая конструкцию.
— Транспортная система. Подвесная. А если перевозили грузы — где-то поблизости должна быть и платформа.
Она уже шла вдоль рельс — и вскоре обнаружила в нише то, что искала.
Небольшая погрузочная площадка, несколько тележек с магнитными креплениями. Странно, но металл был почти идентичен тому, из которого сделан артефакт Компаса. Тележки не касались рельсов вовсе — висели в воздухе.
— Магнитная подушка… — выдохнула Клёпка. — Но вверх ногами?
— Видимо, тяжелые грузы шли по полу, — предположил Компас. — А эта линия — для второстепенных поставок.
— Только вот она мертва, — констатировал Пиксель.
— Питание не подаётся. Тележки просто висят.
— Не страшно, — усмехнулась Клёпка, доставая инструменты.
— У меня есть пара запасных двигателей от экзоскелета. Прикрутим, поставим резиновые ролики — поедет. Медленно, но верно.
Никто не спорил. Других вариантов не было.
Пока Клёпка устанавливала привод, остальные загружали снаряжение.
Вскоре всё было готово.
Они заняли места. Впереди — только тьма и неизвестность.
Но теперь у них был путь.
Платформа мягко вздрогнула, когда Клёпка включила двигатель.
Ролики с тихим шорохом зацепились за верхние рельсы, и тележка двинулась вперёд — медленно, почти беззвучно.
Никто не включал фонарь.
Компас сидел первым, очки плотно прилегали к лицу. Он вглядывался в чёрную бездну, что открывалась перед ними.
Под ними зияли трещины, некоторые — настолько глубокие, что казались бездонными.
В них что-то шевелилось.
Он видел движения.
Тени.
— Спящие, — прошептал он. — Пока спящие…
Никто не хотел проверять, что их разбудит.
Так, под жужжание мотора, команда погружалась всё глубже в сердце земли — туда, где даже ночь казалась светлой по сравнению с этой тьмой.
Тележка медленно скользила по подвесной рельсовой линии, и каждый метр казался бесконечным.
Мотор урчал ровно, но тени под ними — в расщелинах, трещинах, разломах — жили своей жизнью. Там, внизу, что-то двигалось. Мягко. Медленно. Неестественно.
— Они внизу, — прошептал Компас, почти не открывая рта. — Прячутся в трещинах.
Следят.
Никто не ответил. Только сжатые губы и белые костяшки пальцев, вцепившихся в перила.
Фонарики были отключены. Только инфракрасные очки позволяли видеть хоть что-то.
Тележка проехала мимо одной особенно широкой расщелины.
На дне — тьма, но в ней, как бы изнутри, дрогнула масса.
Существо — или их несколько — сливались с камнем. Ждали.
— Сбавляю ход, — тихо сказала Клёпка, убавляя тягу.
— Если издадим слишком много шума, можем их разбудить.
— Просто проезжаем, — произнес Рен. — Без резких движений. Без света.
Платформа дрожала от внутреннего напряжения каждого пассажира. Даже Пиксель не шутил.
Он только сжимал джойстик дрона, запущенного немного впереди — его камера выводила силуэты пути на личный экран.
Впереди показался объект — размытые очертания странной конструкции.
Резкий запах металла и гари ударил в нос.
— Стоп, что это? — прошептал Док. — Я видел такие на схеме… это станция техобслуживания.
— Или была, — тихо ответила Скай. — Сейчас там только обломки.
Когда тележка приблизилась, все увидели: разрушенные терминалы, изогнутые панели, трещины в стенах.
Но главное — оплавленные лампы, источники света, вырванные с корнями. Будто кто-то их уничтожал специально.
— Они ломают всё, что излучает свет, — пробормотал Пиксель. — Систематически.
— Значит, свет их раздражает. Привлекает, но и бесит, — добавил Гром.
— Как моль, но размером с фуру.
Дальше — ещё одна разрушенная точка. Когда-то это, возможно, был центр распределения.
Теперь — пустота. Пыль. И следы когтей, будто что-то ползло по стенам и вырвало силовые кабели.
— Нам туда не стоит, — выдохнула Клёпка. — Всё мёртвое, ничего не взять. Только следы катастрофы.
Они проезжали, не останавливаясь. Только взгляды метались по остаткам механизмов — и по тёмным углам.
Было ощущение, что за ними наблюдают.
— Сколько уже проехали? — прошептал Эхо, уставясь в тьму.
— Такое чувство, что вечность.
— Не больше километра, — ответил Рен. — Но да… ощущается, будто дни.
Тишина была настолько густой, что слышно было сердцебиение.
И скрип мотора.
И… что-то ещё.
Из глубины тоннеля раздался глухой удар. Далёкий. Гулкий.
— Слышали? — спросила Мамба. Голос её был ровным, но в глазах — тревога.
— Возможно, звук с поверхности, — предположил Док.
— Или… эхо с другой части комплекса.
— Или что-то проснулось, — добавил Тень. — Давайте просто… не будем это выяснять.
Тележка шла медленно, как по льду. И каждый следующий метр давался с усилием.
Наконец Компас поднял руку.
— Сбавь скорость. Там впереди… что-то есть.
— Что? — Клёпка почти не поворачивая головы.
Тележка замедлилась и почти остановилась.
Тени перед ними стали гуще. Гуще
Тоннель впереди был полностью завален.
Массивные глыбы, искорёженный металл, обломки — словно переломанная грудная клетка гиганта, брошенная умирать в темноте.
— Вот и всё, — мрачно пробормотал Пиксель. — Как будто кто-то специально перегородил нам путь.
Команда в молчании спрыгнула с тележки.
Гром подошёл первым, провёл рукой по ближайшему валуну.
— Завал по всей ширине. Камни не двигаются. Всё крепко зажато.
— А мы, как назло, бур с собой не захватили, — с тревогой добавил Эхо, теребя антенну рации.
Клёпка резко выпрямилась, в голосе — твёрдость:
— У меня есть экзоскелет. У Пикселя — микрозаряды. Прорвёмся. Только аккуратно — если задеть не то, снова всё посыплется.
— Аккуратно? — усмехнулась Мамба, указывая на чёрные грибные пятна между камнями. — Всё держится на честном слове и проросло грибницей. Комплекс разваливается. Времени мало.
— Тем более — за дело, — отрезал Рен. — Клёпка, снимай верхний слой экзоруками. Пиксель — закладывай заряды, точечно. Остальные — по краям, помогайте вручную.
Инженер и хакер сразу же приступили.
Клёпка, усиленная экзоскелетом, поднимала глыбы с нечеловеческой точностью, аккуратно складывая их в стороны.
Тень и Гром разбирали края вручную, расширяя проход.
Никто не говорил. Каждый звук казался слишком громким.
Пиксель подполз к особенно крупной плите, прикрепил две небольшие заряда и отмотал провода назад.
Тоннель, казалось, затаил дыхание.
Все отошли подальше.
Пиксель приоткрыл крышку детонатора и посмотрел на Рена и Скай.
— Готовы? Заряды слабые, но всё же — пригнитесь.
Рен кивнул, и все присели, прикрывая головы и уши.
Взрыв не прогремел — он прошёл, как глухой удар, будто звенело внутри костей.
Камень застонал. В воздух взметнулась пыль.
Пока облако не рассеялось, Клёпка уже кинулась вперёд, экзоруки рычали, вытаскивая из груды обломки.
Работа пошла всерьёз.
Камни скрипели. Металл скрежетал.
Пот капал с лба. Руки ныли.
Воздух стал тяжелее. Темнота — плотнее, будто следила.
— Перерыв, — хрипло сказал Док, протирая запотевшие очки.
— Люди выматываются.
Скай молча кивнула и подняла руку.
Команда села — кто на камень, кто прямо на землю.
Невольно снова разделились на старые группы, будто завал снова развёл их по сторонам.
Рен не сел.
Он подошёл ближе к расчистке.
Между камнями зияла щель. Оттуда тянуло холодом.
Сквозняк. Это значило — пустота. Зал? Продолжение тоннеля?
Они были близко.
Клёпка уже тянулась к экзорукояткам, когда воздух прорезал звук.
Тонкий. Скрипучий. Почти не слышный — но стремительно нарастающий.
Скрежет.
А потом — земля под ногами задрожала.
— Назад! — рявкнул Гром, мгновенно напрягаясь всем телом.
Они попытались отступить.
Не успели.
Завал вдруг сложился сам в себя.
Без взрыва. Просто… рухнул.
Вперёд. Вниз.
Глыбы полетели в темноту — вместе с полом.
Камни под ногами исчезли.
Рен кинулся вбок —
— и услышал крик.
Клёпка!
Он потянулся, хотел её схватить —
но сам сорвался в пустоту.
Камни, гравий, пыль, осколки — всё летело вместе с ним в гулкую бездну.
— Рееееен! — крик Скай сорвался с её губ, разорвав тьму.
Рен «Компас» Уэйланд очнулся с резким вдохом, не зная, сколько был без сознания — минуту, час... целый день? Всё тело ныло, будто его кто-то сначала раздавил, а потом собрал заново, наспех и небрежно. Во рту стоял горький, металлический привкус. По виску стекала тёплая струйка — кровь или вода, он пока не мог понять.
Механически он снял с лица инфракрасные очки. Линзы мягко щёлкнули, складываясь, и он убрал их в боковой карман. Только тогда он заметил — тьма вокруг была не полной.
Слабое свечение дрожало в воздухе. Вокруг вырастали гигантские грибы с бледно-зелёными шляпками, словно мёртвые фонари. По их стеблям струилась биолюминесценция — тусклая, неестественная, похожая на тревожный импульс, бежавший вверх по нервам. Над головой возвышались полуобрушенные арки, стены, облепленные спорами. Воздух казался тягучим, словно влажная вуаль, насыщенной неизвестным туманом.
Где-то поблизости шипел водопад. Не ревущий, а мягкий — шипящий поток капель, бьющих о камень.
Рен опёрся на руку и с усилием поднялся. В груди кольнуло, но, кажется, ничего не было сломано. Он сделал глубокий вдох — и закашлялся.
Воздух был не просто тяжёлым. Он был живым. Споры кружили в свете, словно пыль, наполненная намерением. Пахло плесенью, гниением и... чем-то ещё. Слишком древним, чтобы описать.
Голос вырвался из тумана:
— Рен? Ты с нами?
Он звучал глухо — с тревогой.
— Почти, — хрипло выдохнул Рен.
Сквозь пелену начали вырисовываться силуэты. Сначала подбежал Док, опускаясь на колени.
Следом хромал Эхо — с окровавленным лбом, одна половина наушников висела на проводке.
Сфинкс шёл медленно, сжав локоть, но глаза были ясными — внимательными.
Последней поднялась Клёпка — выползая из-под обломков. Её экзоскелет искрил, сервоприводы жалобно жужжали, но конструкция держалась.
— Мы все выбрались? — спросил Рен, вглядываясь в лица.
— Похоже на то, — выдохнул Док. — Ушибы, царапины... могли бы и хуже отделаться.
Клёпка резко оглянулась:
— А где команда Скай? Они с нами не упали?
Тишина. В одно мгновение всем стало ясно — остальных рядом нет.
Ни Скай, ни Грома, ни Мамбы, ни Тени, ни Пикселя.
Ни голосов. Ни сигналов. Только грибной свет и вязкая, гудящая тишина.
Рен поднял запястье, проверяя интерфейс. Помехи. Никаких сигналов, ни одного маячка.
— Возможно, их отбросило в другую сторону, — пробормотал Сфинкс.
— Или глубже, — тихо добавил Эхо.
Клёпка наклонилась к своему снаряжению. Замерла, взглянув на шлем.
По лицевой части шла трещина.
Она обернулась к Доктору.
— Маски... пробиты. Я дышу напрямую.
Эхо проверил свою. Трещина.
У Сфинкса — повреждённый уплотнитель.
Док снял маску осторожно, словно опасаясь самого действия.
— У всех та же проблема, — подтвердил он глухо. — И я не знаю, что в этом воздухе. Эти споры могут быть галлюциногенами. Или чем похуже.
Повисла пауза.
Рен сжал челюсть. Туман, казалось, сгустился — словно стал ближе.
— Можем запечатать костюмы? — спросил он.
Клёпка покачала головой:
— Слишком много повреждений. Пару функций я восстановлю, но полной фильтрации не будет.
Док добавил, ещё тише:
— Надеемся, эта экосистема не ядовита для лёгких.
Рен посмотрел в сторону расщелины между колоннами, где туман струился особенно густо.
— Тележки больше нет, — проговорил он. — Мы отрезаны.
— Даже если бы она осталась, — добавил Сфинкс, — проход завален.
Эхо прокрутил интерфейс на сломанной гарнитуре:
— Ни сигналов. Ни движения. Всё мертво.
— Не мертво, — прошептал Сфинкс. — Спит.
Рен шагнул к тоннелю, ведущему в темноту. Туман становился плотнее, а свет грибов — ярче, почти пульсирующим.
— Мы идём, — сказал он.
Это не был вопрос. У них не было выбора.
Клёпка кивнула, выводя панель на предплечье. Идущие по ней искры мигнули, и система перешла в ручной режим. Энергии хватит ненадолго — но пока двигаться можно.
Док начал быстро проверять остальных: зрачки, дыхание, кожные реакции. Пока что — всё в норме. Но споры могли действовать медленно.
Эхо поднастроил уцелевший динамик, проверяя радиус — ни тепловых следов, ни звуков, ничего.
— Мы найдём их, — сказал Рен. — Или найдём выход. В любом случае...
Он повернулся, встретившись взглядом с каждым.
— Мы идём.
Никакой речи. Никаких речей не нужно.
Только шаги по мягкой грибной пыли. Только тишина и жужжание приборов.
Под куполом грибных шляп, там, где споры крутились, как медленные снежинки, они двинулись вглубь. Чем дальше, тем ярче становился свет — не электрический, а живой, исходящий изнутри органики.
Сквозь шляпки грибов пробегали синие пульсации. Некоторые двигались — еле заметно, словно следили.
Никто не говорил. Даже Эхо молчал. Казалось, звук может пробудить нечто, что пока их не заметило.
Сзади Клёпка остановилась у мягкой грибной массы на стене. Прикоснулась к ней зондом. Она отдёрнулась.
— Они реагируют, — прошептала она. — Не просто растут. Они... чувствуют.
Рен не остановился.
— Тогда пусть не заметят нас.
Проход сужался, затем снова расширялся. Свет дышал на камень, заливая стены оттенками синего. Каменная кладка местами срасталась с корнями и грибами, словно живая плоть переплеталась с древними руинами.
И где-то впереди — движение.
Не громкое. То ли всплеск, то ли шаг.
Они замерли.
Грибы на мгновение потускнели. Будто затаили дыхание.
Рен повернулся.
— Идём. Немедленно.
И они пошли — вглубь, в дыхание самой земли.
Назад дороги не было.
Только вперёд.
— База? Скай? Приём… кто-нибудь?
Голос Эхо хрипел в тишине, пока он отчаянно перебирал частоты на рации, вдавливая кнопку вызова.
Ответа не последовало.
— Ничего, — пробормотал он. — Похоже, теперь мы действительно одни.
Сфинкс медленно повернулся, осматривая исполинские грибные колонны, окружавшие их со всех сторон.
— Это не просто глубоко под землёй, — произнёс он сдавленно. — Это что-то иное. Гробница. Или чрево.
Никто не ответил. Никто не знал, насколько глубоко они провалились — и есть ли вообще путь назад.
Обвал всё ещё чувствовался в теле — как гулкое эхо под рёбрами. Воздух был влажный, тяжёлый, пахнущий гнилью и чем-то… живым.
Рен шагнул вперёд. Грибной лес простирался во все стороны — гигантские стебли тянулись вверх, как застывшие деревья древнего храма. Изломанные камни торчали, словно зубы. Свет пробивался тускло, слабо мерцая в капюшонах грибов.
— Нужно разведать местность, — сказала Клёпка. Она склонилась над панелью экзоскелета, ловко перекоммутируя обгоревшие провода.
Её лицо было покрыто пылью, на лбу — ссадины. Но взгляд оставался твёрдым.
— Должен быть выход. Или хотя бы то, что привлекло сюда артефакт. Оставаться на месте — не вариант.
Рен кивнул.
— Не отставайте. Смотрите под ноги. Здесь всё может обвалиться ещё глубже.
И главное — будьте на чеку. Мы не знаем, что таится в этих глубинах...
Он не успел договорить.
За мхом что-то мелькнуло.
Быстро. Прерывисто.
Рен вскинул руку.
Тишина.
Все замерли.
Что-то приближалось.
Не спеша. Без звука.
Но с пугающей неправильностью — как будто сама тьма двигалась к ним.
— Вон там… — прошептал Эхо.
Рен повернул фонарь в сторону.
То, что вышло из темноты, не было человеком.
Фигуры выступили из-под грибов.
Гуманоидные — но только отдалённо.
Вместо голов у них были массивные грибные шляпки. Из-под них свисали серые нити, словно гнилые лианы.
Их тела были покрыты клочьями ткани — будто обрывками костюмов, или старых оболочек.
Руки — длинные, угловатые, с изогнутыми суставами. Пальцы заканчивались когтями, которые царапали мягкую землю.
В правой руке каждого — металлический блестящий предмет.
Док вгляделся.
— Шприцы, — выдохнул он. — Огромные. И в них… что-то есть.
— Это не просто твари, — добавил он глухо. — Они буквально... ходячие грибы.
— Что за мерзость?.. — пробормотал Сфинкс.
Он отступил на шаг, прячась за спину Рена.
Существа приближались без звука.
Словно воздух сам нёс их вперёд.
Вдруг одно из них сорвалось с места.
Рывком сбоку — и прямиком к Эхо.
Прежде чем кто-то успел среагировать, оно схватило его за запястье.
Шприц вонзился в руку.
— А-а-а-а! — закричал Эхо.
— Назад! — рявкнул Рен.
Клёпка бросилась вперёд, схватила Эхо, пытаясь вырвать его.
Но тварь вцепилась мёртвой хваткой, вдавливая поршень до конца.
Рен не колебался.
Он схватил обломок трубы и со всей силы ударил по боку существа.
Послышался мерзкий хруст.
Грибной монстр отшатнулся и отпустил Эхо.
Клёпка тут же оттащила его назад.
Существо, словно завершив задание, попятилось, шатаясь, теряя интерес.
Но в темноте показались ещё двое.
Они шагали дёргано, шприцы в руках блестели в тусклом грибном свете.
— В бой! — коротко бросил Рен.
Он бросился вперёд.
Клёпка рядом. Экзоскелет зашипел, переходя в боевой режим.
Первый её удар пришёлся точно в грудную клетку монстра.
Он отлетел назад и исчез в расщелине.
Рен врезался в следующего.
Тот вскинул шприц, целясь в горло.
Рен опередил.
Труба с треском врезалась в тонкую руку.
Шприц упал.
Существо пошатнулось.
Следующий удар сбил его с ног.
Рен наступил на грибную голову.
Шляпка лопнула, выплеснув тёмную слизь и сорвав хриплый крик.
Оставшиеся приблизились.
Рен сбил у них оружие.
Те замерли.
А потом — повернулись.
И ушли.
Растворяясь в сиянии грибных светильников.
— Они… ушли?
Голос Сфинкса едва слышно дрожал. Он всё ещё не отводил взгляда от темноты, где исчезли грибные твари.
— Похоже на то, — отозвался Док. Но уверенности в голосе уже не было. Вместо адреналина осталась тревога.
Рен не стал бросаться вдогонку. Он смотрел в темноту — но угроза осталась не там.
— Эхо! — крикнул он, разворачиваясь к раненому связисту.
Эхо лежал, прислонившись к камню, дыхание рваное и поверхностное. Из руки всё ещё торчал обломанный шприц.
Док уже склонился над ним на коленях.
— Дай гляну… не двигайся.
Эхо слабо застонал.
Док выдернул иглу — и замер.
Под кожей, как по стеклу, уже расползалась чёрно-синяя паутина. Вены темнели, будто наполнялись чернилами.
— Его кровь… она меняется, — пробормотал Док.
Кожа Эхо стала бледной, лоб покрылся испариной.
— У нас же нет противоядия! У нас вообще ничего нет! — вскрикнула Клёпка, озираясь, будто в панике ища спасение в стенах.
Док сжал челюсть и молча продолжил работу. Он выхватил из аптечки ремень и бинты.
— Надо остановить распространение.
Он затянул повязку чуть выше места укола, крепко, как при змином укусе.
Но никто не знал, даст ли это что-то.
Эхо дрожал, дышал всё быстрее. Губы посерели.
— Что они в него вкололи?.. — прошептал Сфинкс, сжимая в руках очки.
— Яд? Споры? Вирус?
Рен быстро огляделся. На земле, среди обломков, валялись шприцы — огромные, наполненные голубовато-светящейся жидкостью. Они остались от нападавших грибных существ.
Он аккуратно поднял один, удерживая за стеклянную колбу.
— Надо их проанализировать, возьмем их с собой — сказал Док.
Док собрал все шприцы, осторожно поместив их в герметичный контейнер, который всегда носил при себе.
Клёпка опустилась рядом с Эхо, обняв его за плечи, словно прикрывая собой.
Док проверил пульс. Брови нахмурились.
— Скачет. Слишком быстро…
Никто не решался вслух сказать, что понимал: времени почти не осталось.
Рен сжал кулаки, костяшки хрустнули.
Так вот как всё закончится? После всего, что они прошли — смерть от какого-то грибного яда?
Нет. Только не так.
Внезапно — они услышали движение
— Пригнитесь — тихо скомандовал Рен.
Все попытались спрятаться за преграды, Эхо оттащили к ближайшему валуну.
Мысль от того что грибные монстры снова возвращаются сковали ужасом.
Сквозь ряды грибных стеблей показались фигуры.
Рен прищурился.
Он узнал силуэты.
Команда Скай.
На миг в груди вспыхнула надежда.
— Вот они! — раздался голос Скай, резкий, напряжённый.
— Осторожно — у них нет фильтров… и что с его рукой?
Рен шагнул было вперёд, чтобы объяснить. Чтобы рассказать.
Но следующий приказ пронзил его, как пуля.
— Они заражены. Огонь!
Выстрелы последовали мгновенно.
Пули засвистели над головами команды Рена.
Они прошивали грибной лес, срывая капюшоны и рассекая толстые стебли. С каждой вспышкой — взрыв спор. Туман становился всё плотнее, флуоресцентная пыль повисала в воздухе, как ядовитый снег.
— Прекратите огонь! — закричал Рен.
— Мы не заражены!
Никакого ответа — только грохот выстрелов.
Клёпка пригнулась, заслоняя Эхо собой. Тот почти не двигался, дыхание сбилось. Повязка на руке промокла насквозь. Вены темнели, приобретая зловещее болотное свечение.
— Скай! — закричал Рен, на мгновение высунувшись из укрытия.
— Это ошибка! Мы не враги!
В ответ выстрел.
Мимо.
Но слишком близко.
Рен рухнул обратно за валун, дыхание сбилось.
— Ты попытался, — глухо сказала Клёпка, не оборачиваясь.
— Они все решили.
— Нет, — выдохнул Рен. — Они просто боятся.
Голос был хриплым — но ровным. В глазах не было ярости.
— На их месте, мы могли бы поступить так же…
— Они нас не слышат! — выдохнул он. — В их головах — мы уже мертвы.
С другой стороны поля Гром и Тень продвигались шаг за шагом, методично, как машины, не оставляя шансов на укрытие.
— Они идут по дуге, — заметил Док. — Если не уйдём — они окружат нас.
— Выйдем — расстреляют, — в панике прошептал Сфинкс.
Пуля с визгом ударила в камень над его головой, посыпались осколки.
— Нужно отвлечь их, — бросила Клёпка, окидывая взглядом округу.
Но потолок был слишком высоко — не меньше пятнадцати метров. Недосягаемый. Обрушить его не выйдет.
И тут Рен заметил гриб.
Огромный. Толще дерева. Слишком массивный, чтобы быть устойчивым.
— Вон тот, — указал он. — Если его завалить — они отвлекутся.
— Принято, — коротко отозвалась Клёпка и уже бежала.
Она включила резак на предплечье, резко пригнулась и проскочила под выстрелами. Оказавшись у основания, она вонзила раскалённое лезвие в грибной ствол. Воздух зашипел. Волокна плавились и трещали. Она работала быстро, прорезая глубокие борозды.
— Давай… — с силой сквозь зубы прошипела Клёпка. — Падай.
Последний надрез — и массивная шляпка накренилась.
С глухим, мясистым треском стебель лопнул, и гриб рухнул с сторону нападавших, швырнув в воздух облака спор и куски мякоти. Грохот прокатился по пещере.
— Сейчас! — крикнул Рен.
Они сорвались с места.
Док и Сфинкс тащили Эхо. Клёпка включила защитный режим — бронепластины укрепляющие экзокскелет выдвинулись и защёлкнулись на спине, образуя изогнутую защитную поверхность — словно панцирь.
Пули с глухими ударами врезались в щит. Он выдержал.
— Вперёд! — скомандовала Клёпка. — Я прикрою!
Команда бежала под прикрытием брони. Рен был впереди, расчищая путь.
Очередной шквал пуль сорвался с винтовок.
Осколок задел плечо Рена — прожёг костюм и обжёг кожу.
Под прикрытием брони Клёпки, под визгом и рикошетами, команда Рена рванула вглубь грибного леса. Эта броня спасала их и раньше во время их археологических приключений — от шипастых ловушек и от отравленных стрел.
Теперь она спасала их от пуль.
Гигантские шляпки грибов мелькали в безумном танце теней.
Издалека доносились крики, позади команда Скай шла по следу.
Рен шёл первым, лавируя между грибами и сталактитами прокладывая путь.
Сзади Док и Сфинкс из последних сил тащили Эхо.
Клёпка замыкала колонну, броня скрежетала от напряжения.
Появился нарастающий шум водопада.
Капли сгущали темноту, словно команда бежала сквозь чёрную бурю.
Они мчались почти вслепую —
сердце бешено колотилось,
в висках стучала кровь.
А потом — пустота.
Земля исчезла из-под ног.
Клёпка, бежавшая сразу за Реном, только успела увидеть, как он пропадает —
в одно мгновение он был рядом,
в следующее — уже нет.
— Осторожно...! — начал кричать Док,
но не успел.
Один за другим, все пятеро сорвались в пустоту.
Они летели, ударяясь о выступы,
катясь по крутому склону,
цепляя мох и валуны.
Мир закружился в хаотичном водовороте —
А затем накрыла вода.
Холодная. Чёрная. Оглушающая.
Рена утащил под себя ледяной подземный поток.
Он закрутился, теряя все ориентиры.
В мутной воде мелькали чужие тела —
смутные, беспомощные.
Он вынырнул, хватая воздух.
Где-то поблизости вскрикнула Клёпка.
Она держалась на поверхности —
её экзоскелет всплыл благодаря автоматической антитонущей системе на сжатом воздухе.
Когда-то она едва не утонула в водяной ловушке в древней гробнице —
с тех пор эта функция стала обязательной в её снаряжении.
Но подземной реке было всё равно.
Было невозможно понять,
где берег,
где проход,
где спасение.
Поток продолжал нести их вперёд.
Рен пытался схватиться за что угодно —
камень, выступ —
но лишь разодрал руки о мокрый мох.
Лёгкие горели.
Силы уходили.
Последняя волна ударила —
и потянула вниз.
Вот и всё, — мелькнуло в сознании Рена.
Не от пуль... а от чёрной реки,
в которую никто никогда не заглянет.
Он ушёл под воду,
окружённый безмолвной, равнодушной тьмой.
Ледяное подземное течение швыряло пятерых измотанных исследователей во тьму, словно щепки в шторме. Несколько мучительных минут они отчаянно сражались за каждый вдох — глотая воду, захлёбываясь, едва удерживаясь на поверхности.
И наконец бурный поток начал стихать.
Их выбросило на каменистый берег под сводом обширной пещеры.
Рен оказался на суше первым. Кашляя и выплёвывая воду, он вслепую полз вперёд, царапая пальцами шероховатый камень.
— Все... живы? — хрипло спросил он во тьму.
В ответ раздались тяжёлые выдохи.
Голос Клёпки прозвучал первым, в нём слышалась дрожь:
— Похоже, да. Пока... дышу.
— Я... тут, — пробормотал Сфинкс, с трудом поднимаясь на ноги. — Эхо? Док?
— Все здесь, — отозвался приглушённый голос Дока. Он опирал Эхо о себя, помогая ему сесть.
Эхо стонал, сжимая плечо — бушующее течение буквально выжало из него все силы, но он не потерял сознание.
Постепенно вся команда выбралась на твёрдую землю.
Все до нитки промокшие, в синяках и грязи, но живые.
Вокруг царила жуткая тишина:
лишь мерный звук падающих капель,
да отголосок реки за спиной — той самой, что уберегла их от пуль.
Ни выстрелов, ни голосов.
Похоже, команда Скай осталась далеко позади.
Рен тяжело выдохнул.
Предательство всё ещё жгло внутри,
но сейчас главной целью было выживание.
— Надо идти, — прошептал он, вглядываясь в густую темноту пещеры.
Всё здесь казалось другим.
Почти никаких светящихся грибов — лишь редкие шляпки, дающие бледное, призрачное свечение.
Едва хватало света, чтобы различить очертания пологих холмов в отдалении.
А за ними… ничего.
Только такая плотная тьма, что казалось — она живая и смотрит на них.
Они двинулись вперёд осторожно, держась тесной группой. Никто не хотел отстать.
Каждый шаг гулко отдавался под высоким каменным сводом —
точно пещера прислушивалась к ним.
Док сжимал медицинский рюкзак, словно спасательный круг, вглядываясь в окружающую темень с явным беспокойством.
Удушающая тишина давила на нервы. Прошептав себе под нос, он сказал:
— Мне это совсем не нравится... Здесь может прятаться всё что угодно.
Если это те же существа, что были прежде... помнишь?
Он сглотнул, явно не в силах избавиться от преследующих его воспоминаний.
Рен лишь кивнул.
Док не ошибался.
Все замерли, вслушиваясь в любую мелочь.
Мрак казался затаившимся дыханием.
Сердце Клёпки колотилось где-то у самого горла.
Эхо дышал тяжело и старался не шевелиться.
Секунды тянулись мучительно долго.
Ничего.
Только редкие капли, падающие в пустоту.
Тишина настолько всеобъемлющая, что заложило уши.
Док выдохнул — и, сам того не желая, задел пальцем кнопку на фонарике.
Внезапная вспышка света.
— Не включай! — зашипел Рен, резко дёрнув его за руку.
Слишком поздно.
Узкий луч белого света разрезал тьму, выхватывая хаотичные груды странных обломков впереди. На короткое мгновение он отразился от металлической поверхности, словно глянцевой.
Затем всё изменилось.
Из глубины послышалось шороховое движение, зловеще стелющееся по полу пещеры.
Тени пришли в движение.
«Что... это...» — прошептал Сфинкс.
Неясные, бесформенные силуэты шевелились, будто массив живого мрака, почти как тогда в том тоннеле.
Док застыл, сжимая фонарик в руке.
Что-то холодное, будто одновременно твёрдое и текучее, скользнуло по его предплечью.
Крик застрял в горле, не успев сорваться.
Из темноты к нему потянулись десятки чёрных щупалец, каких-то гибких отростков, казавшихся одновременно и органикой, и техникой.
«А-а-а!»
Крик Дока сорвался из его груди.
Он сделал судорожный шаг назад, но яркий луч его фонаря превратил его в идеальную мишень.
Тени хлынули со всех сторон, смыкая кольцо вокруг него.
И теперь Рен и остальные смогли разглядеть: причудливые каркасы машин — искорёженные металлические руки и шарниры, переплетённые со склизкой органикой, словно пропитанной клубящейся грибницей.
Медленно ползущая техно-органическая груда жалобно скрежетала ржавчиной и пахла гнилью.
Все они бросились на один источник —
на свет,
на Дока.
Рен рванулся вперёд, но Док уже наполовину скрылся в этой жуткой массе.
Она не «ела» его —
она словно поглощала его, втягивая внутрь, как трясина.
Клёпка и Сфинкс кинулись было к нему на помощь, но Клёпка отчаянно закричала:
«Стойте! Она вся шевелится!»
Она дёрнула Сфинкса за руку, оттаскивая его, и оба чудом не угодили в извивающийся клубок.
Эхо застыл, крича:
«Док!»
Рен вцепился в одну из торчащих металлических «рук», что тянули Дока, и резко потянул на себя.
На мгновение ему удалось задержать это движение —
но новый рывок вырвал тело Дока из его рук.
Фонарь, ещё зажатый в дрожащих пальцах Дока, метался лучом в вакханалии ужаса: выхватывал бледное, искажённое лицо, раскрытый рот, пытающийся закричать —
и всё.
Тёмная масса сомкнулась.
Луч дрогнул и исчез.
Раздался хруст.
Тьма поглотила всё.
Крик оборвался в одно мгновение.
Последнее, что услышали остальные, — это медленный скрежет металла, тающий в глубине.
А потом —
тишина.
«Док...»
— голос Клёпки прозвучал едва слышно, её уши звенели от бешеного стука сердца. Никто не мог пошевелиться.
Леденящий ужас сковал их.
Их друг — единственный медик — пропал, утянутый во тьму.
Все оцепенели от шока.
Сжатые кулаки Эхо побелели, а в глазах застыло безумие от ненависти.
«Ненавижу эту... поганую тварь,» — процедил он сквозь зубы.
Ринуться следом означало самоубийство.
Сфинкс судорожно втягивал воздух, пытаясь осознать: буквально секунду назад Док был с ними... и вот его нет.
Клёпка зажала рот рукой, чтобы не разрыдаться.
Рен сжал кулаки так, что хрустнули костяшки, но заставил себя мыслить трезво: паника сейчас была бы роковой.
Он шумно выдохнул и хриплым голосом произнёс:
«Никто не шевелится. И не включайте свет.»
Команда застыла в полном молчании, едва осмеливаясь дышать.
Всё стало понятно: эта «серая масса» реагирует на свет. Не шуми — не двигайся — не свети. И, возможно, останешься жив.
Прошла секунда... другая...
тишина.
Стук их сердец звучал громче любого возможного шороха.
Рен напряг слух, безумно надеясь услышать голос Дока или хотя бы тот страшный звук, который подтвердил бы его судьбу.
Но пещера хранила безмолвие.
К горлу подкатывало жгучее чувство горя, словно кислота разливалась по жилам.
Неужели они потеряли Дока?
Рен сжал зубы так, что свело челюсть, заставляя себя не дать волю эмоциям.
Не сейчас.
Минуты тянулись мучительно долго.
Наконец Сфинкс заговорил еле слышным шёпотом:
«Мы... мы бросили его там...»
«Может, он всё ещё жив», — прошептал Рен в ответ, хотя сам едва верил в собственные слова.
«Если они не нападают… возможно, Док просто... держится.»
Слабая надежда промелькнула, как одиночная искра, и они все вцепились в неё, словно в спасительную соломинку.
Все прислушались, пытаясь уловить хоть малейший звук.
И вдруг впереди раздался слабый стон.
Клёпка подтолкнула Рена локтём.
«Ты слышал?!»
Он кивнул, хотя в темноте никто этого не увидел, и одними губами сказал:
«Док... это он!»
Стон повторился — слабый, мучительный, но несомненно человеческий.
Док был жив.
Не сговариваясь, они было рванули вперёд все разом, но тотчас остановились.
Бросаться сломя голову было бы самоубийством: один неверный шаг — и всё начнётся снова.
Рен приподнял руку, жестом указывая остальным оставаться на месте.
Он и Клёпка двинулись к источнику звука, крадучись в полной тишине.
Шаг за шагом, всё так же осторожно. Глаза привыкали к полумраку. Слабое изумрудное мерцание редких грибов позволяло различать очертания. Впереди воздвигались груды металла, органики и грибных сплетений — казалось, там невозможно было выжить.
Но стон прозвучал снова, чуть правее.
Они заметили узкий просвет между наваленными обломками. Наклонившись, они протиснулись внутрь мрачного лабиринта искорёженных конструкций.
Вскоре Рен различил очертания человека, лежащего у подножия горы металлолома.
Это был Док.
Он растянулся на искривлённой груде металла, едва различимый во тьме.
Клёпка оказалась рядом первой. Аккуратно, стараясь не шуметь, она принялась разбирать свисающие «руки» из металла и грибницы, сдерживавшие тело Дока.
Рен без слов присоединился к ней, помогая освободить медика почти бесшумно. Вместе они подняли тяжёлый фрагмент, придавивший его ногу. Док застонал, и этот стон, хоть и вызывал боль, был несомненным доказательством жизни.
«Тихо... мы рядом. Держись», — прошептал Рен, осторожно поддерживая Дока под плечи.
«Сейчас вытащим...»
Через минуту напряжённой возни им удалось освободить его из ловушки.
Сфинкс и Эхо осторожно подползли ближе и помогли перенести Дока на небольшую площадку, где тускло горел один-единственный гриб, служащий им вместо фонаря.
«Док, ты нас слышишь?» — с нежностью спросила Клёпка, склонившись к его лицу.
Он был очень бледен; тонкая струйка крови текла по виску, а в глазах застыл шок — но он дышал.
Клёпка не выдержала и, всхлипнув, обняла его, давая волю слезам облегчения.
Сфинкс выдохнул, будто сбросив тяжёлый груз:
«Мы... мы чуть не потеряли тебя...»
Голос Эхо слегка дрожал:
«Док, дружище... мы думали... всё...»
Док поморщился от боли, но приподнял дрожащую руку и хлопнул Эхо по плечу.
«Я... вроде... жив... — хрипло выдавил он.
«Сам не верю... что выбрался...»
Не успел он по-настоящему прийти в себя, как уже нащупал за спиной свой медицинский рюкзак. Убедившись, что тот при нём, Док немного расслабился.
Его попытка улыбнуться вышла скорее болезненной гримасой, но остальные тихонько рассмеялись, сбрасывая напряжение. Снова они были вместе.
Эхо, тронутый моментом, по привычке потянулся к фонарику, чтобы осмотреть Дока. Но Рен перехватил его руку и отрицательно покачал головой.
Даже сейчас один неверный луч мог снова вызвать беду. Пришлось осматривать раны почти в кромешной тьме.
К счастью, серьёзных повреждений не оказалось: пара сильных ушибов, рассечённая бровь и общий шок. Как только свет погас, тёмная масса перестала считать его целью и отбросила в сторону, не видя угрозы.
«И что это вообще за штука?» — прошептал Сфинкс, с тревогой оглядывая ржавеющие кучи металла и гниющей органики вокруг.
Глаза, наконец привыкшие к полумраку, различали вокруг бескрайние завалы искорёженных машин — ландшафт из металлических останков, погребённых под грибной порослью. Неясные силуэты возвышались и оседали, будто очертания забытого поля боя, всё под зелёным, изумрудным светом редких грибов.
«Похоже на кладбище»,
прошептал Сфинкс хриплым голосом.
«Какая-то... гробница для машин.»
Клёпка шагала чуть позади. Сервы её экзоскелета едва слышно щёлкали с каждым движением. Она присела рядом с проржавевшим корпусом робота, тускло поблёскивающим в полумраке. Гнездо бледных грибных нитей оплело его суставы, как паразитические лианы. Аккуратно поддев, она извлекла отсоединённую механическую руку. Поднеся её ближе к пучку биолюминесцентных грибов, Клёпка стала изучать искривлённый металл.
«Это не просто хлам»,
пробормотала она.
«Это точно рука робота… возможно, человекоподобного или рабочего автомата. Гриб пророс прямо в сердцевину.»
Рен подошёл ближе и опустился на колено рядом. Даже в слабом свете силуэт был неоспорим: роботизированная конечность, наполовину разъеденная временем и грибным мицелием. В памяти всплыли полузабытые слухи о древних лабораториях и подземных фабриках, затерянных под толщами земли и времени.
«Значит, они не живые»,
тихо произнёс он.
«Просто… поломанные механизмы, заросшие грибами. Но выглядят как… нежить.»
«Грибо-зомби»,
криво усмехнулся Эхо, уставившись на зловещий трофей.
Док, всё ещё тяжело дыша, едва заметно кивнул.
«Именно… Споры, видимо, разрушили их системы»,
прохрипел он.
«Они больше не видят и не слышат по-настоящему.»
«Но по-прежнему реагируют на свет — особенно на резкий, направленный луч.»
«Не потому что узнают нас… а просто потому, что тянутся к нему. Без разума. Без цели. Как мотыльки на свет.»
Рен почувствовал волну облегчения. Название — «грибо-зомби» — как-то делало их менее чудовищными. Просто сломанные роботы, бесцельно блуждающие во мраке, атакующие всё, что светит слишком ярко.
«Вот почему они нападали, когда мы включали фонарь»,
сказал он.
«Они не злы. Они просто… тянутся на свет.»
Он обернулся и увидел, как Клёпка счищает грибные нити с другого куска древней техники. Её экзоскелет тихо зашипел, когда она сменила положение. С точностью хирурга она срезала комок слизистых волокон, обнажая повреждённый корпус робота. Внутри блеснула сложная катушка.
«Смотрите»,
прошептала она, смахивая остатки плесени.
«Похоже на катушку Тесла. Видите эти слоистые обмотки?»
Все пятеро наклонились ближе. Брови Сфинкса поползли вверх, напряжение в его плечах на миг исчезло.
«Катушка Тесла? Внутри робота?»
Несмотря на тьму, Рен уловил на лицах облегчение. Страх перед неизвестным давил на них, как удушающая пелена. А теперь, глядя на этих механических мертвецов, они увидели за кошмаром хоть какое-то объяснение.
Но вместе с этим появилось и больше вопросов.
Сфинкс обвёл взглядом груды металлических тел, безмолвную усыпальницу технологий.
«Что тут случилось?.. Это похоже на место последнего упокоения целого легиона машин… или даже больше. Была война? Авария? Или их просто… сбросили сюда?»
Рен всматривался в горы искорёженных форм. Некоторые напоминали человекоподобных андроидов, другие стояли на гусеницах или паучьих ногах. Скрученные корпуса, пробитая броня, провода, торчащие наружу, как внутренности на поле боя.
Клёпка выдохнула и провела рукой по влажным ресницам. Она едва не потеряла Дока в той жуткой массе. А теперь, стоя здесь, она по-настоящему осознала масштаб угрозы. В темноте за пределами грибного света груды металлолома уходили вдаль, образуя ржавые ущелья и гребни.
«Целая армия»,
прошептала она, дрожа.
«Погребённая здесь. Забытая. Или выброшенная, как мусор.»
Сфинкс тяжело вдохнул, пытаясь взять себя в руки.
«Но… если они использовали катушки Тесла, значит где-то в этом комплексе до сих пор работает генератор. Даже спустя столетия.»
Лицо Клёпки озарилось надеждой.
«Точно. Если станция ещё жива — мы сможем использовать её. Увеличить мощность сигнала Эхо или найти прямой канал наружу. Мы сможем позвать на помощь. Или хотя бы узнать, слышит ли нас кто-нибудь.»
Повисла тишина. Надежда, почти исчезнувшая, снова вспыхнула. Возможно, у них был шанс связаться с поверхностью — или с теми, кто ищет их. Рен медленно выдохнул, окидывая взглядом гниющий лабиринт.
«Хорошо»,
сказал он.
«Если станция работает — это наш шанс. Мы не можем оставаться здесь, в темноте, прячась от ржавого хлама. Попробуем отследить, куда идут катушки.»
«Дайте мне пару минут…»
прошептал Эхо, потирая руку.
«Но если найдём основной пульт — я смогу подключиться. Если инфраструктура уцелела, можно пробиться с мощным сигналом.»
Док провёл рукой по мокрым волосам.
«Не верится, что эти штуки до сих пор работают»,
произнёс он.
«Это должно быть какая-то передовая цивилизация… или секретная лаборатория, о которой никто не знал.»
Рен кивнул, вспоминая слухи о подземном городе.
«Либо комплекс был закрыт намеренно, либо произошла катастрофа, и машины остались здесь… умирать.»
Запах гнили и ржавчины наполнил воздух, и Клёпка вздрогнула. Если это была авария — то чудовищная. А если преднамеренное захоронение… то за этим стояло нечто ещё страшнее.
И тут — резкий крик, разорвавший тишину. Голоса. Над ними. Где-то на верхнем уровне. За ними послышался лязг металла, будто кто-то мчался по мосту из обломков.
«Они здесь! Быстро, вниз!»
— донёсся голос, резкий, наполненный паникой.
Сердце Рена провалилось в живот. Этот голос…
Команда Скай.
Рен вздрогнул и тут же жестом приказал всем пригнуться.
Наверху, по склонам груды металлолома, глухо ударяли тяжёлые ботинки, звучали приказы. Он узнал этот голос.
Скай.
Её команда нашла их. Снова.
Команда Скай не включала фонарей.
Но каким-то образом... они всё равно их видели.
Никакие лучи не прорезали тьму. Ни одна вспышка не выдала их местоположение.
Но шаги приближались — быстрые, целенаправленные, с пугающей уверенностью.
— Как…?
— прошептал Рен, едва слышно.
— Они нас отслеживают… в темноте.
Это осознание пробежало по их позвоночникам, как лёд.
Словно для команды Скай эта мёртвая зона не была преградой.
Будто тьма не мешала — а помогала.
В отличие от них, им не нужен был свет.
И это делало их гораздо опаснее.
— Вниз! — прошипел Рен.
Они рухнули в тени между скрученными горами железа.
Тяжёлое дыхание. Ни одного огонька. Но над ними, на возвышении, двигались силуэты —
фигуры в броне, спускающиеся с пугающей точностью.
Без фонарей.
Но они всё равно видели.
— Попробуете спрятаться — будет только хуже!
— голос Мамбы — резкий, близкий. Слишком близкий.
Рен сжал челюсть. Бежать было некуда.
И вдруг —
— Движение! Слева!
Вместо выстрелов — глухой хлопок.
Что-то пролетело по воздуху —
и с влажным шлепком ударилось о камень неподалёку.
— Граната?!
— Рен весь напрягся.
Но взрыва не последовало.
Только треск — и свет.
Мигающий жёлтый маяк вспыхнул в темноте,
рвано освещая мусорный пол.
— Уберите его! Потушите!
— закричала Клёпка.
Слишком поздно.
Со всех сторон послышался скрежет гниющего железа.
Одна за другой, деформированные оболочки древних машин начали шевелиться —
мёртвая армия роботов пробуждалась, привлечённая ярким светом.
С грохотом, с визгом металла, всё вокруг пришло в движение,
переплетаясь в единый поток скрежещущего лома.
И вся эта масса ринулась к одному месту:
к мигающему маяку, что лежал рядом с командой Рена.
— Назад!! — выкрикнул Рен.
Он метнулся вперёд, схватил пульсирующую сферу
и изо всех сил швырнул её вдаль —
в сторону русла реки.
Сфера полетела, продолжая вспыхивать.
И — вовремя.
Волна металла пронеслась мимо,
едва не смяв их под собой.
Огромная масса свернула в сторону,
погнавшись за движущимся светом.
Но опасность не миновала —
команда Скай всё ещё была рядом.
— Бегом! — рявкнул Рен, вскакивая.
— Пока машины отвлечены, надо уходить!
Они сорвались с места.
Используя хаос как прикрытие,
группа бросилась прочь от преследователей.
Позади раздался голос Мамбы:
— Стоять!
Но никто не остановился.
Рен бежал первым, лавируя между развалинами.
Темнота сомкнулась снова,
разрываемая только вспышками выстрелов где-то позади,
на секунду освещая бегущие силуэты.
Пули свистели, звенели, отскакивали от ржавого металла.
И вдруг — пространство.
Рен выскочил в открытую зону.
Он сделал два шага — и понял ошибку.
Пол исчез у него под ногами.
Скользкие металлические панели провалились —
и вся команда рухнула в зияющую пропасть.
Не было времени кричать.
Только лязг железа,
удар сработавших панелей,
несколько коротких вскриков —
и глухой грохот тел, ударившихся о дно.
Падение было не таким уж и долгим —
груды сломанных роботов и толстый слой грибницы смягчили удар.
Они рухнули на дно ловушки, поглощённые почти полной темнотой.
Тишину нарушало только неровное дыхание команды.
Высоко над ними глухо раздавался скрежет машин —
огромный рой мёртвых роботов продолжал двигаться на поверхности, привлечённый даже самым слабым всполохом света.
Время от времени до них доносились приглушённые крики преследователей…
но вскоре и они исчезли, поглощённые расстоянием.
— Без света,
— прохрипел Рен, опираясь на локоть.
— Здесь внизу может быть ещё что-то…
Никто не стал спорить.
Воспоминание о недавнем кошмаре — когда свет вызвал смерть из темноты — было ещё слишком живым.
Одна ошибка едва не стоила им жизни.
Даже сейчас Док вздрогнул, словно вновь ощутил тот ужас.
Прошло несколько долгих, затаённых минут.
Они лежали неподвижно в глухой темноте, боясь даже громко вдохнуть.
Единственным напоминанием о том, что они всё ещё в опасности, были слабые вибрации конструкции вокруг —
что-то огромное всё ещё скрывалось внизу.
Пыль и железная стружка першили в горле.
— Как… как нам отсюда выбраться?
— прошептал Сфинкс едва слышно.
— Без понятия,
— выдохнул Док.
— Похоже... это какой-то обслуживающий отсек.
Рен вслепую нащупал рюкзак, проверяя снаряжение.
— Сначала поймём, где мы. Свет не включать.
Вдруг Клёпка тихо ахнула.
— Ребята — у нас же ИК-очки! Мы брали их для тоннелей, помните?
Глаза Рена расширились.
Точно.
Опытные исследователи — и забыли про собственное снаряжение.
Но, после всего, что с ними случилось, думать было некогда.
Клёпка и Эхо уже копались в сумках.
Через несколько секунд — успех.
Эхо включил первый прибор, и тонкая сетка инфракрасных лучей осветила зал.
Из темноты начали проступать очертания.
Они лежали в старом техническом котловане, окружённые останками роботов и скрученными деталями.
На другом конце помещения замерли массивные промышленные дробилки.
Изуродованные конечности андроидов и скелеты механизмов валялись на остановленном конвейере.
По полу тянулись следы от шлака и застывшего металла —
всё когда-то двигалось.
Теперь — мёртво. Замерло. Остыло.
Они пошли по разбитой линии, осторожно, шагая по железной крошке,
в сторону чего-то похожего на старую плавильню или мусоросжигатель.
Металлические арки, по которым раньше текли расплавленные сплавы, всё ещё тускло поблёскивали под инфракрасным светом —
следы от машин, давно уснувших.
Когда они сошли с конвейера, открылась вся картина.
И в этот раз — едва сдержанный вздох.
— Ух ты...
— выдохнула Клёпка.
— Тут целые конструкции... повсюду.
Перед ними распахнулась огромная камера — словно погребённый собор.
Стены из ржавых панелей, замершие транспортеры, безжизненные манипуляторы.
Над головой — скелеты кранов, уходящие в темноту, как рёбра погибшего зверя.
У дальней стены — башни машин, многие всё ещё стояли, как будто ждали приказа, которого больше не было.
— Производственный комплекс,
— прошептала Клёпка с изумлением.
— Вот почему наверху столько обломков. Всё это когда-то спускали сюда на разборку…
а потом просто прекратили.
— Значит, свалка наверху — это то, что не успели разобрать,
— тихо ответил Рен.
— Или всё просто... вырубилось.
Сфинкс прищурился, вглядываясь в даль.
— Вон там… похоже, главный проход. Ведёт глубже. Может быть, выход.
— Или ещё один тоннель, полный механических кошмаров,
— мрачно добавил Эхо.
Они пошли, медленно, прижимаясь к стене, стараясь не задеть груды останков.
Каждый шаг отзывался глухим звоном по пустому металлу.
Сквозь ИК-зрение прорисовывался весь пейзаж:
линии сборки, молчаливые краны, неподвижные клешни…
и тени роботов — сваленных или всё ещё стоящих.
— Они будто… живые,
— выдохнул Сфинкс почти беззвучно.
У дальней стены они нашли герметичный люк —
наклонённую металлическую панель, частично вмонтированную в угол.
Клёпка подошла, её экзоскелет скрипнул от напряжения.
Мышцы дрожали от усталости, но она не решалась включить полную мощность.
Роботы пока не реагировали на шум — но тут любой звук казался угрозой.
Она надавила осторожно.
Железо застонало, но подалось —
в щель пробился тяжёлый, холодный воздух.
— Что теперь, Компас?
— спросил Эхо, выглядывая в тёмную щель.
— Идём,
— ответил Рен, стараясь говорить спокойно.
— Нам надо перегруппироваться… и найти способ выбраться отсюда.
Сдерживая дыхание, медленно переступая, команда шагнула вперёд —
глубже в тёмное сердце заброшенного комплекса.
И с ними — безмолвная клятва:
никого больше не терять.
Вскоре они заметили сбоку небольшое помещение — тяжёлая дверь была приоткрыта.
Через инфракрасные линзы они всматривались внутрь. Движения — ноль. Тепловых следов — ноль.
— Похоже, чисто,
— прошептал Рен, осторожно заглядывая за порог.
Стены были уставлены древними панелями управления, проржавевшими консолями и проводами, торчащими из пола, словно оголённые нервы.
Похоже, здесь раньше была станция техобслуживания — скромная по размеру, но почти не пострадавшая.
Остальные вошли следом, сначала напряжённо… пока не убедились, что помещение действительно пусто.
Только тогда плечи начали расслабляться.
— Наконец-то… место, где можно перевести дух,
— выдохнул Рен.
— Думаю, можно рискнуть и включить свет.
Клёпка не раздумывала. Она достала небольшой кемпинговый фонарь.
Щёлк.
Мягкое свечение наполнило комнату, разливая тёплый свет по ржавым стенам, пыльным терминалам и мёртвым деталям старых машин.
Впервые за долгие часы они смогли увидеть лица друг друга без мрачного зелёного сияния инфракрасных очков.
Это… почти вернуло ощущение человечности.
— Лишь бы свет не привлёк охотников,
— пробормотал Сфинкс, оглядываясь.
— В коридоре я бы не стал рисковать,
— пожал плечами Рен.
— Но тут — у нас дверь. Узкий вход. Вряд ли эти махины протиснутся незаметно.
Эхо проверил петли и раму. Всё выглядело надёжно. Если что — можно будет забаррикадироваться.
Но теперь, в мягком свете, Док заметил тревожное:
у троих из них — Рена, Клёпки и Сфинкса — под кожей были еле заметные грибковые пятна.
У Клёпки — бледное пятно на запястье.
У Рена — тусклое изменение цвета на шее.
У Сфинкса — рассыпь пятен на предплечье.
Док молча закатал штанину, где на ноге была прорвана ткань.
Там, под тканью, на коже расцвели крошечные чёрные точки, как звёздное небо в негативе.
— Ну что ж…
— пробормотал он, отводя ткань.
— Похоже, мы подхватили инфекцию — когда рвались фильтры. Потом бег, споры, река, свалка…
— Логично,
— мрачно кивнул Рен.
— А как насчёт Эхо?
Все уставились на него. Эхо осмотрел руки, шею, лицо —
ничего. Ни пятен, ни покраснений. Чисто.
Они переглянулись. Понимание накрыло их, как волна.
— Первая встреча,
— прошептал Сфинкс,
— когда… эти существа ввели ему что-то…
— Они не нападали,
— закончил за него Док.
— Они лечили. То было не оружие. Это был антимикотик.
— Значит, они были не зомби,
— выдохнула Клёпка, потрясённо.
— Они были медботами?
— Похоже на то,
— кивнул Док.
— В медицине всегда есть резервные цепи. Защита, аварийное питание. Эти выдержали больше, чем боевые.
Повисла тишина. Хрупкое озарение.
Рен опустился рядом с консолью, провёл рукой по волосам.
— Значит… мы приняли докторов за чудовищ.
А теперь у нас споры в крови — а у Эхо нет.
Док вскинулся, словно вспомнив что-то.
— Шприцы,
— сказал он и полез в рюкзак.
— Я прихватил парочку. На всякий случай.
Он выложил их на железную панель. Остальные приблизились.
Две полные ампулы. B одна треснувшая, наполовину целая.
— Если это то, что ввели Эхо…
— прошептал Сфинкс.
— Оно может спасти нас. Но на всех не хватит.
— Тогда кто?..
— произнёс Док, едва слышно.
— Кто решает, кто получит?
Ответа не было. Молчание.
И тут заговорила Клёпка.
— Эхо уже защищён. Остаётся четверо. Давайте точно рассчитаем.
Рен кивнул.
— Четверо. Две с половиной дозы,
— сказал он.
— Я, Клёпка, Сфинкс и Док.
— У меня слабее всего,
— сказал Сфинкс, закатывая рукав.
— Возьму половину. Остальным — полные.
— У меня тоже не сильно прогрессирует,
— кивнул Док.
— Рену и Клёпке — полные. Я добьюсь остатками.
Пока делили дозы, Эхо заметил красный шкаф на стене. Открыл аккуратно.
— Медицинский ящик,
— пробормотал он.
— Пломба на месте…
Внутри — бинты. Йод. Шины.
Никакого антимикотика.
— Просто аптечка,
— вздохнул Эхо.
— Но если боты ещё есть… значит, где-то есть и медблок?
Слабая, но настоящая надежда.
Так и решили: Клёпка и Рен — полные дозы.
Сфинкс — половину.
Док — остатки.
Если найдут ещё медботов — приоритет номер один — искать сыворотку.
Руки дрожали. Док аккуратно ввёл препарат.
Выбрал чистые участки, нажимал медленно — чтобы сыворотка лучше впиталась.
Рен стиснул зубы, когда холодная волна пошла по венам.
— Лучше это, чем стать грибом на ножках…
Они молча переваривали происходящее.
И в этот момент Сфинкс заметил на стене нечто странное —
фрагмент схемы комплекса. Почти стёртые стрелки, бледные символы…
Главный производственный сектор. Экспериментальный блок.
Но самое странное —
они понимали.
Без перевода. Без колебаний.
Просто читали.
Никто не задал вопросов. Не сейчас.
Они были слишком истощены, чтобы заметить невозможное.
И всё же — с сывороткой в крови и новой целью в глазах,
они снова поднялись.
Грибные медботы не были врагами.
Они — последние доктора забытого города.
Но мир не стал безопаснее.
Фабрика ждала.
Сталь. Молчание.
И нечто в темноте, что всё ещё помнило, зачем его создали.
Возможно, впереди был выход.
Возможно — лекарство.
А может… правда.
Атлантида не исчезла.
Она была похоронена.
Съедена.
Поглощена тем, что теперь называли — Грибо-Мозг.
Если кто-то когда-то верил, что это путь к бессмертию…
Значит, всё, что случилось здесь — не победа.
Это не было спасением.
Это был организм, пожравший самого себя.
И ничего из этого…
никогда не шло по плану.
Тропа, ведущая вверх от завода переработки, всё круче врезалась в поросший грибами склон. Ноги скользили по железной крошке и пластам мха, выросшего на древнем бетоне. С каждым шагом под ногами становилось меньше рельсов, и всё больше — следов, напоминающих ожог или осадок.
Путь был бессловесным. Слишком тихим. Только шорох шагов и глубокое, щемящее чувство приближения к чему-то… большему.
Вскоре склон выровнялся, и перед ними выросло сооружение.
Слишком гладкое, чтобы быть складом. Слишком массивное, чтобы быть просто ангаром.
Чистая геометрия из серых плит, прорезанная вертикальными полосами армированного стекла. Центральные ворота — закрыты. Широкие, словно для приёма тяжелой техники, но запечатаны многослойным замком.
Рен первым приблизился, провёл ладонью по шву. Замок не из тех, что открываются щипцами.
Он даже не механический — скорее магнитный, синхронизированный с системой доступа, давно умершей.
— Не пройти, — тихо сказал он.
Группа замерла. Но Клёпка уже отвела взгляд в сторону — по фасаду тянулась узкая дорожка, едва видимая среди разломов.
Они обошли здание. Повернули за угол.
И тогда Эхо указал рукой: — Вон там. Стекло.
Одна из вертикальных панелей была разбита — не изнутри и не снаружи, а как будто давно.
Трещины покрывали поверхность, словно сеть, и несколько кусков уже лежали на земле, утопая в грибной пыли.
— Через неё, — бросила Клёпка.
Сначала Рен, затем остальные, по очереди забрались внутрь, сдвинув обломки и осторожно просочившись сквозь раскрытую раму.
Внутри — тишина.
Запах — ржавчина, высохший пластик, пыль.
Стены — тёмные, но гладкие. Где-то дальше — слабо мерцали резервные лампы, будто остаточные вспышки системы, которая давно пыталась проснуться, но так и не смогла.
Это не был командный центр. Это был ритуальный зал разума.
Пустой, но… наполненный. Пространство, где не говорили — рассчитывали. Где молчание весило больше слов.
По центру зала — возвышение.
Круглый стол — покрыт слоем тонкой пыли.
Над ним — странный купол из зеркальных сегментов, отражавших даже слабый свет грибов, проникающий сквозь разбитое стекло.
На столе — карта.
Не физическая. Не голографическая.
Объёмная, словно скульптурная инсталляция.
Фигуры расставлены по кругу. Геометрия строгая, линии острые.
Точки напряжения. Направления движения. Миниатюры — будто шахматные, но с иным смыслом.
В центре — две основные фигуры. Между ними — массивный символ, напоминающий меч, или ось.
Позади — нечто вроде декоративного элемента — резной символ, возможно, дерево.
Но всё это было… необъяснимо.
Ни одна из фигур не подписана. Ни одна стрелка не сопровождалась текстом.
Как будто это — намёк, а не план.
Сфинкс подступил ближе. Не касаясь фигур, он только смотрел, и в его взгляде было напряжение — не понимания, но ощущения формы.
— Думаю… это зал для стратегов, — сказал он.
Никто не ответил. Все и так уже это поняли.
Стены зала были выстроены под особым углом — слышимость здесь была почти идеальной. Шёпот отражался без искажений, шаг звучал как удар. Каждое движение ощущалось, будто важный выбор.
На одной из боковых стен — арочный проход.
Тяжёлая перегородка сдвинута наполовину, будто кто-то однажды спешно покидал зал. За ней — коридор, уходящий в глубину. Он был тише самого зала. Узкий. Гладкий.
Пахло… холодом.
«Отсюда… ведёт путь на Арену», — подумал Рен.
Не вслух. Просто знал.
Каждая деталь зала подсказывала: здесь принимали решения.
А там, дальше, — воплощали их в металле и плазме.
Они постояли немного — и ушли.
Сквозь зеркальный свет, мимо фигур, так и не давших ответа.
Зал остался позади. Но чувство — что он видел всё — не покидало.
Впереди был опыт.
И, возможно, испытание.
Коридор открылся —
и перед ними раскинулась гигантская арена, такая безмолвная и огромная, что казалось, она затаила дыхание.
В самом её центре стояли два колосса.
Два гигантских человекоподобных робота — по пятнадцать метров ростом, стоящих плечом к плечу, будто в последний миг обороны. Между ними, подвешенный на дугообразном механическом кронштейне, висел массивный двусторонний меч. А прямо под ним — одинокое дерево, будто сотканное из золотых нитей. На одной из ветвей мерцал крошечный золотистый плод.
«Они… охраняют его,» — прошептала Клёпка.
«Меч, дерево… мы это уже видели.»
«В зале планирования,» — кивнул Эхо, вглядываясь.
«Это та же сцена. Только теперь — в реальности.»
«Словно мы вошли внутрь симуляции.» — добавил Сфинкс.
Арена была кладбищем.
Десятки тысяч уничтоженных дронов валялись повсюду — сожжённые, взорванные, перекрученные в бессмысленные груды. Машины с клешнями, колёсами, крыльями, паучьими конечностями… Все лежали, разбитые в боевом порядке. На поле прослеживались тактические шаблоны, как если бы каждый участок был частью заранее продуманного плана.
И каждый план провалился.
«Это была не просто битва,» — произнёс Док, подходя ближе.
«Это был тест. »
Они шли мимо павших волн атакующих, переступая через расплавленные каркасы, обугленные броневые пластины. Воздух был насыщен гарью и памятью.
«Сотни сценариев,» — произнесла Клёпка.
«Но никто не смог пробиться к центру. Даже близко.»
Арена была больше, чем просто макет. Это была история мышления. Каждая разбитая машина — доказательство провала следующей гипотезы. Каждая трещина на поле — остаток очередной безуспешной стратегии.
Они подошли ближе.
Золотое дерево было невелико — метра три в высоту. Его ветви искрились металлическим свечением. А на одном из них висел тот самый фрукт — как застывший символ.
«Почему этот плод кажется мне знакомым?» — прошептал Эхо.
«Как будто мы должны были его узнать,» — ответил Рен.
«Но что-то забыли. Как сон, который ускользает при пробуждении.»
Они подняли головы к титанам.
«Что они охраняют?» — задумчиво спросила Клёпка.
«Что этот плод символизирует?»
«Бессмертие,» — предположил Сфинкс.
«Или знания. Или власть. А может — просто память.»
«А может — Ключ к чему-то... большему.»— сказал Рен.
«Право выбора»
Они всмотрелись в меч.
Он был недвижим, но создавал впечатление, будто достаточно мысли — и он нанесёт удар. Один раз. И этого будет достаточно, чтобы уничтожить любого, кто приблизится.
«Нас сюда не приглашали,» — произнёс Рен.
«Но, возможно, именно поэтому мы можем понять, что нельзя играть в игру, в которой нет победителя.»
«Потому что победитель никогда не был частью этой модели» — подхватил Док.
Они стояли в центре древнейшей из битв.
Гиганты — не побеждены.
Плод — не сорван.
«Если здесь никто не смог победить,» — сказал Эхо,
«значит, не победили и там, где была настоящая битва.»
Рен посмотрел на плод в последний раз.
«Если его никто не сорвал… может, никто и не должен был.»
Они развернулись.
Не из страха. Из уважения.
Арена не требовала нового вызова. Она уже сыграла свою роль. Единственная победа, которую здесь можно было одержать — осознать, что её не существует.
Позади остались два гиганта, охраняющие не дерево, не меч и не плод.
Они охраняли вопрос, на который никто не нашёл ответа.
Технический проход, выведший их из Арены, оказался неожиданно узким. Он петлял между высокими стенами, а потом внезапно открылся, и команда оказалась среди низких, утилитарных строений, похожих на сдвинутые друг к другу контейнеры. Их окружали плотно прижатые улочки, заполненные блеклыми вывесками, засыпанными пылью дверьми и ржавыми вентиляционными блоками.
— Похоже на городок техобслуживания, — пробормотал Док, глядя по сторонам. — Вон те ящики — это мастерские. А вот, видите, крепления для откидных коек — здесь жили.
Здания действительно напоминали временные модули, как у мобильных бригад. Всё было минималистично: блоки с инструментами, койки, душевые без дверей, ящики для форменной одежды. Всё говорило о том, что здесь жили не для себя — а ради работы.
— Дом милый дом… — пробормотала Клёпка с неожиданным возбуждением, крутясь на месте. Её глаза загорелись при виде стендов с запчастями и пыльных механизмов неизвестного назначения. — Вот это да… Тут всё ещё можно что-то оживить! Только бы разобраться, как это работало…
— Жаль тебя останавливать, — сдержанно заметил Рен. — Но тащить с собой пару сотен килограмм железяк — плохая идея. Особенно если команда Скай где-то рядом. Нам нужно оставаться мобильными.
Клёпка разочарованно вздохнула:
— Я бы провела здесь неделю… хотя бы день.
— Потом, — пообещал Рен. — Если вернёмся.
Они двинулись дальше, оставив позади техничные ряды. Через несколько кварталов серость сменилась вычурным блеском. Узкие проходы вывели их на широкие улицы, окружённые помпезной архитектурой. Мраморные фасады, позолоченные колонны, фасадные фронтоны, обвитые статуями. Вдоль улиц — сухие фонтаны, когда-то сверкавшие под куполом света, теперь — лишь чаши с осевшей пылью.
— Как будто дворцы, — пробормотал Эхо, оглядываясь. — Но зачем? Тут никто не жил.
— Потому что и не должны были, — произнёс Сфинкс. — Это залы ожидания. Заставь человека почувствовать, что он стоит на пороге чуда — и он уже не отступит.
Внутри зданий — пустота. Красивые скамьи, мозаичные полы, мраморные колонны — но ни одной кровати. Ни кухни, ни одежды. Это было место ожидания. Временное. Торжественное. Бесцельное.
— Показать величие, — сказал Док. — Чтобы никто не задал вопрос. Чтобы шёл дальше… по плану.
Улица вывела их на широкую круглую площадь. В её центре высилась высокая, массивная колоннада. Вокруг неё — спиралью — уходила вниз рельсовая маглев-линия. На нижнем уровне находилась платформа прибытия.
— Вот куда мы должны были приехать… — вздохнула Клёпка. — Если бы не завал в тоннеле. Представляете, как это должно было выглядеть с освещением, голосами, движением… вместо этого — тишина и руины.
— Платформа, — кивнул Сфинкс. — Люди прибывали сюда с поверхности. Из верхней части Атлантиды.
— И именно там их раздевали, — пробормотал Док. — Под предлогом «очищения». Но скорее всего — это был медицинский осмотр. Проверка на болезни и дефекты.
Рен остановился на краю перрона. Его взгляд медленно скользил по изогнутым рельсам, исчезающим в темноте туннеля.
Команда обошла платформу и оказалась у входа на аллею.
Она напоминала путь паломников. По обеим сторонам — высокие статуи. Они были выполнены в золоте, местами обесцвеченном, местами почерневшем от времени. Фигуры были изящны, грациозны, похожи на героев древних мифов: Аполлонов, Афин, Гермесов. Их лица были спокойны, просветлённы, как у тех, кто достиг бессмертия.
Впереди, прямо из стены пещеры, возвышался колоссальный храм. Его часть была вырезана в самой породе, часть — достроена, золотыми деталями и белым камнем, искрящимся от биосвета грибов.
— Храм Бессмертия, — сказал Рен, и голос его прозвучал тихо.
Никто не ответил.
Они шли в молчании. Величие Храма сжимало грудную клетку. Он не казался спасением. Он казался ртом, который их уже ждал.
— Вперёд, — коротко ответил Рен. — В мёртвом городе нас ничто не держит. А впереди возможно ответ на вопрос, ради которого мы сюда пришли.
Подъём был неестественным. Ступени, по которым шла команда, казались рассчитанными не на человеческий рост. Каждое движение требовало усилий — как будто храм пытался предупредить, что он не для смертных. Ступени были выточены из гладкого белого камня, местами потемневшего от времени, и поднимались ввысь как гребень скалы. Под ногами скрипела пыль веков.
— Кто же строит такие лестницы?.. — выдохнула Клёпка, хватаясь за выступ стены.
— Люди трёхметрового роста, не иначе, — пробормотал Док, поднимая голову к очередной площадке.
Храм возвышался перед ними как монолит. Его фасад был вырезан в самой породе пещеры, дополненный светлым камнем и вкраплениями золота. Вход — арочный проём — был тёмным, словно зев великана. И, несмотря на усталость, никто не решался остановиться. Воздух становился тише, как будто всё вокруг затаило дыхание перед входом.
Когда они переступили порог, храм встретил их тишиной и холодом. Пол выложен мозаикой, стены украшены знаками и узорами, а над головой раскинулась колоссальная фреска. От неё невозможно было оторвать взгляд.
На фреске — не привычная картина эволюции с обезьянами и людьми. Здесь было иное древо. Оно поднималось вверх, ступенями, каждая из которых сопровождалась символом и надписью:
Огонь.
"Первичное Пламя"
Ангелы.
"Служители Пламени"
Люди.
"Точка Входа"
Сверхлюди.
"Преобразованные"
Сверхразум.
"Коллективный Предел" — изображения голов, соединённых в единый круг, как венок из мыслей.
Золотое Солнце.
"Предел Всех Путей"
Сфинкс шагнул ближе к фреске. Его лицо осветилось странным светом — восхищением, почти благоговением.
— Это же прорыв! — воскликнул он. — Это не просто религия… это проект эволюции. Создатели этого места пошли дальше сверхчеловека. Посмотрите: сначала Сверхлюди, потом Сверхразум — коллективное сознание!
Грибо-Мозг… он не ошибка. Он — вершина эволюции. Коллективный разум, из которого может возникнуть последнее: «Предел Всех Путей». Абсолютная свобода. Абсолютное бессмертие.
Здесь, в этом Храме, люди не просто молились. Они соглашались стать частью этого пути. Они соглашались эволюционировать.
— Надо не забывать — Рен серьезно посмотрел на всех — Цена такого “бессмертия” может оказаться выше жизни.
Они прошли дальше — через зал фрески к заднему сектору храма. Ступени вели их в ритуальную камеру, богато отделанную золотом и стеклом. Здесь было ощущение уюта и холода одновременно. Свет грибов отбрасывал блики на гладкие стены, в которых отражались их движения, искажаясь.
В центре стены — гигантская арка, вырезанная в форме символа солнца. Врата. Их поверхность была гладкой, чёрной, как стекло, с тончайшими линиями на гранях, как следы от света.
Напротив Врат — круглая платформа, похожая на колесницу или кресло-трон. Она казалась неподвижной, но встроенные направляющие и подтеки пыли намекали — её двигали. Часто.
— Выглядит так, — сказал Рен, — будто люди садились на эту колесницу добровольно.
Врата открывались. Их ввозили внутрь.
А колесница возвращалась пустой.
Он замолчал.
— Но куда они отправлялись?.. — прошептала Клёпка. — И что за этими Вратами?
Никто не ответил.
Комната была тиха, как гробница. Только слабый гул глубин отзывался в камне. И небо на фреске — золотое солнце — будто смотрело на них сверху, и в его взгляде не было ни ответа, ни утешения.
Была лишь дорога. И выбор.
И кто-то, когда-то, уже сделал его.
Они стояли на широкой площадке перед гигантскими металлическими вратами — «Вратами в бессмертие». Безмолвие этого места давило, будто сами камни осознавали свою роль в истории.
― Створки… слишком массивные, ― медленно произнёс Рен, проведя ладонью по холодному металлу. ― Не откроешь ни руками, ни взрывом.
― Никаких замков. Никаких рычагов, ― добавил Эхо, вглядываясь в стену. ― Просто сплошная броня.
― Всё управляется изнутри, ― заключила Клёпка. ― Или… через систему. Энергетическую.
― Тогда надо найти источник, ― сказал Сфинкс.
Они заметили утопленный в камне силовой кабель, уходящий в боковой тоннель. Он выглядел древним, но неповреждённым — из сплава, устойчивого к времени и грибным наростам. Провода были мощными, толстыми, будто вытянутыми из самой земли.
― За ним, ― коротко бросил Рен.
Тоннель вёл к маглев-платформе. Узкая тележка с пыльной кабиной всё ещё была цела.
― Маглев внутри комплекса. Возможно важнейшие технические тоннелли герметичны и роботы здесь не использовались ― пробормотал Эхо. ― Значит, можно ехать.
Клёпка быстро осмотрела кабину и активировала питание. Внутри вспыхнул тусклый зелёный огонёк. Система ожила. Тележка мягко тронулась с места.
Они проезжали участки, где грибной свет пробивался через встроенные в стены герметичные иллюминаторы. Подземные поля огромных, пятиметровых — а то и выше — грибов расстилались за прозрачными панелями. Сердце комплекса билось здесь.
Тысячи зеленоватых грибов мерцали флуоресцентным светом — неярко, но уверенно. Свет заполнял пространство, как дыхание живого организма.
Тележка остановилась на следующей станции, с высокими окнами с толстыми стеклами. Вокруг — только поля грибов. Ни машин. Ни механизмов.
― Это…, ― прошептала Клёпка. ― просто ферма?
― Но где Грибо-Мозг? ― растерянно спросил Эхо.
― Я был уверен, ― произнёс Сфинкс, — что он будет как суперорганизм. Коллективный разум. Гибрид нейросети и мицелия.
― Но здесь… только грибы, ― покачал головой Рен.
― Может быть, ― предположила Клёпка, ― сам мозг за Вратами?
― А может, ― пробормотал Док, — мозг — не грибница. Тогда… что?
Они поехали дальше, минуя другие станции. Везде — поля, споры, зелёный свет. И наконец — центральный узел. На стене — табличка. Старая, но читаемая:
Инструкция по уходу за Электрогрибом Mycophyllum electrica
― Он делал всё, ― прошептал Сфинкс. ― И свет. И воздух. И ток.
― Вот причина катастрофы, ― тихо сказал Рен. ― Его никто не обслуживал.
― Персонал ушёл. Может, эвакуировался. А может… погиб, ― добавила Клёпка.
― А споры захватили всё, ― сказал Эхо. — даже роботов.
В глубине станции они нашли пульт управления. Запылённый, но рабочий. Рубильники были внизу, символы на панелях — едва различимы.
Клёпка аккуратно сняла крышку с одного из блоков:
― Освещение Атлантиды отключено отсюда. Значит, света нет в городе не случайно, не все разрушили поломанные роботы. Главная маглев-линия отключена здесь — тоже.
― Автономный перерабатывающий завод, ― тихо добавил Рен. ― Здесь он был отключён. Поэтому роботы не проходили санацию. И стали переносчиками спор.
― Арена, ― сказала Клёпка. ― Тоже отсюда обесточена. Потому мы прошли её без боя.
― И Врата Бессмертия. Отключены. Именно отсюда, ― завершил Док.
На последней панели — связь. Эхо включил её. Свет загорелся. Шипение. Помехи. Повозившись с местом подключения Эхо кивнул:
― Не знаю поможет ли, но если общая система связи хоть как то работает, она усилит мой ретранслятор который мы оставили наверху.
Рен нажал на кнопку. И заговорил.
― Это Рен «Компас» Уэйланд…
Его голос дрожал, от волнения.
― Если кто-нибудь это слышит…
Треск. Волна шума.
― Грибо-Мозг… это не то, что мы думали…
И снова волна шума:
― Это место… Мы все ошибались. Атлантида… Атлантида — это просто ширма. Обман…
Система оборвала передачу. Лампа связи потухла.
Их окружала тишина.
Эхо попытался снова включать - выключать, но реакции не было.
― Что же, остается только узнать что прячется за вратами ― прошептал Рен ― открыть секрет бесмертия.
Его рука легла на рубильник с символом Врат. Он поднял его.
Старый механизм вздрогнул.
Где то в Храме Бессмертия раздался гул. Врата были готовы к открытию.
Путь назад казался бесконечным. Тележка словно ползла как улитка, и хотелось с нее встать и бежать что есть сил.
То к чему стремились тысячелетиями алхимики, мудрецы и ученые наконец было в на расстоянии каких то десятков километров. Но длиннее их они в жизни не видели.
Никто не говорил. Казалось, даже дыхание стало тише. Стук сердец — словно был слышен как эхо в коридорах.
Сфинкс от перевозбуждения выглядел бледным, он вытирал периодически вспотевший лоб. И кажется боялся умереть от волнения так и не добравшись к Вратам Бессмертия.
Док проверил у него пульс, и дал успокоительное.
Они ехали по знакомому маршруту, но теперь всё выглядело иначе. И воздух был плотнее, насыщен ожиданием.
— Почти приехали, — пробормотала Клёпка — Маглев выходит на храмовый уровень.
Рен кивнул. Он сидел впереди, напряжено всматриваясь вперед.
— Не знаю, что найдём на той стороне, — произнёс он. — Но моя интуиция сейчас бъет тревогу, как никогда прежде.
— Мы шли к этому слишком долго, — сказал Сфинкс. — Много раз были на грани смерти… Если не войдём — всё было зря?
— Нет, — тихо сказал Док. — но стоит подумать о том, почему самое главное сокровище в мире стоит покинутым.
Клёпка молча теребила пальцами ремешок на перчатке. Её лицо оставалось спокойным, но глаза блестели. Не от слёз — от напряжения. В ней боролись инженер и человек. Любопытство и страх. Предчувствие и долг.
— Нам столько раз обещали бессмертие, — произнесла она. — Через мифы. Через науку. Через машины. А теперь… это. Реальность, которую можно потрогать.
— Или которая потрогает нас, — саркастически заметил Эхо.
Тележка свернула, и туннель привел их на начальную станцию ведущую в Храм Бессмертия.
Врата Бессмертия светились.
Металл, прежде мёртвый, пульсировал мягким светом, как будто в его недрах билось сердце комплекса. Сложные гравировки светились изнутри, как потоки солнечных лучей. Врата не были открыты. Но и не были заперты. Они… были готовы.
Рядом — колесница.
Они видели её раньше — но сейчас она выглядела по-другому. Не просто золотая платформа с арками и опорами. Она… звала. На ней светился активированный контур. Поток энергии шёл от неё к Вратам. Одна точка в цепи отсутствовала. Один элемент.
Пассажир.
— Всё ясно, — тихо сказал Рен. — Нужно просто сесть.
— И тогда врата откроются, — добавила Клёпка.
— Никаких кодов. Никаких ритуалов. Только контакт, — Сфинкс покачал головой. — Гениально. Или пугающе просто.
Они стояли на краю. Площадка казалась слишком широкой, а время — слишком медленным. Воздух не шелохнулся. Только свечение. Только ожидание.
Рен подошёл ближе к колеснице. Положил руку на перила. Металл был тёплый.
Он закрыл глаза. Один шаг. Один вздох. Один переход — и всё, что было раньше, останется позади.
Но в этот момент…
Раздались шаги.
Тихие, мерные. Не угрожающие — но резонирующие в сознании.
Все одновременно обернулись.
Из темноты дальнего тоннеля вышла фигура. За ней — ещё четыре. Они шли неторопливо, сдержанно. Но оружие — было опущено.
Скай остановилась в нескольких метрах от них, уставшая, вымотанная, но уверенная. Её глаза не сверкали — они смотрели внимательно. Тревожно. Но без враждебности.
Позади — Гром. Мамба. Тень. Пиксель. Обе команды вновь были вместе.
И тогда Скай сказала то, что ввергло в недоумение всех.
— Не стоит.
❤️ Support the project on Patreon — symbolic or full-tier available. EPUB versions available or custom formats by request.